Алисма Джандарка со злостью осознала, что она может сражаться мечом с двумя врагами, балансируя на стольном тросе, но не может пройти и трёх метров, как леди, чтоб новая учительница была довольна. Злоба клокотала в душе и от того, что, зная все правила этикета, Алисма множество раз получила хлыстом то по рукам за неверный угол движения локтей или одного пальца, по спине за неверную осанку, по ногам, по шее. Уроки не завершались никогда. Леди Маншрин Смаристонши не забывала и о воительнице Джандарка. Она назначала дни воина, и тогда Алисма должна была себя вести, словно в бою, и тогда получала удары хлыста по броне за проявление высоких манер. Боли от такого не было, но обида в такие моменты буквально испепеляла изнутри.
Очередные уроки этикета и использования столовых приборов, где леди Маншрин Смаристонши буквально вбила в Алисму Джандарка правильные положения пальцев на приборе и то, под каким углом, с точностью до градуса, стоит их держать. И если, учась искусству сражения, молодая дроу ещё понимала необходимость некоторой запредельной точности приёмов, то здесь приходилось лишь изредка недобро рычать в ответ.
И было бы всё нормально. Просто стать леди. Выучить весь этот опостылевший этикет. Но Маншрин не давала права забыть и воинское воспитание. Они занимались семь дней в неделю. По восемь часов. И периодически – в случайный день, два раза из семи, Леди просила прийти Алисму-воина, и тогда необходимо было забыть всё. В такие дни хлыст использовался для наказания за безупречные исполнения. Требовались помарки и неточности.
От такой учебы снова в душе клокотала ярость, питаемая гневом на себя за свои ошибки, искала боя. Алисма и Танисса всё чаще встречались на тренировочной площадке Джандарка. Происходили бои за гранью дозволенного. Сложно представить, сколько удачи было в этот момент, что на камни не падала кровь. Но сестрам плевать было на всё. Они ломились вперёд! Напролом! Цена была неважна.
Полгода такой жизни дали плоды. Алисма Джандарка стала мыслить иначе. Двигаться иначе. Жить иначе. Были две девушки, две Алисмы. Воин с горящим яростным взглядом, что буквально прожигал любого на своём пути. Все, кто встречал её, спешили исчезнуть с пути, не попадаться ей на глаза. Леди. Запертая в библиотеках Смаристонш. С отточенными манерами. Осанка и властный взгляд. Королева. Владычица. Та, которая получала похвалу от хозяйки, если написанная речь была отличной и после была идеально исполнена.
Сейчас же Алисма училась, как носить множество масок единовременно, не путаться в них. А ещё важнее – как убедить всех вокруг тебя, что ты носишь маску, чтоб люди сами под злым оскалом нашли улыбку, или как легко спрятать за легкой улыбкой злой оскал? Первая игра Алисмы в политику была уже готова. Фигуры выбраны. Цель ясна. Собрать воинов разных семей, меж которыми Совет снова и снова проводит границы, в единый организм под властью Феникса. Важная часть плана – это сделать так, что он сам будет властью и исполнителем. Но для этого нужно стать иной фигурой. Алисма знала, что леди Маншрин лично готовит для неё наряд, но ещё не представляла, что будет дальше.
Танисса зашла в комнату сестры. Теперь её комнатой стал один из общих залов, но и здесь ей было тесно. Огромное количество свитков и книг. Несколько стеллажей с личными записями. Заполненный бумагами стол. Отдельные ящики с аккуратно сложенными обрывками записей. Пусть они и казались сейчас неудачными, но в будущем у них может быть цена. Ряд манекенов в платьях. Столик с зеркалом и косметикой. Как веселили Таниссу первые самостоятельные опыты сестры в этом направлении... Алисма дописала свиток и протянула сестре со словами:
– Прочти. Новый маршрут нашего дежурства.
Танисса быстро пробежалась по нему глазами.
– Здесь множество мне непонятных ограничений, – заметила она.
Алисма бережно убирала письменные принадлежности.
– Я экономлю твои силы и время, – пояснила она. – Дольше сможешь находиться в черте города.
Танисса, не скрывая раздражение, напомнила:
– Я и так в ярости от того, во что превратили МОЙ город! Ты уверена, что МНЕ здесь место?
Алисма встала и строго проговорила:
– Ты как-то сказала: если цель – спасение города, я сделаю что угодно.