– Думаю, нам нужно идти, – произнес он холодно минуту спустя. – Я провожу тебя обратно, если не против.
– Что? – возмутилась я. – И это все?
– Все, – серьезно ответил он, разворачиваясь.
Едва ли не взорвавшись от негодования, я сделала шаг к нему, но он уже двинулся в сторону леса.
Я хотела схватить его за объемный капюшон, заставить остановиться, кричать на него, обвинять, может быть даже ударить, но понимала, что все это бесполезно. Он уже принял свое решение. Я не должна была на что-то надеяться.
Добравшись до последнего ряда могил, огороженных от леса небольшим заборчиком, я все же развернулась и взглянула на парня. Как бы то ни было, я не хотела расставаться с ним вот так. Я хотела, чтобы он нормально мне все объяснил. Молчание, повисшее между нами, не приносило привычного спокойствия. Скорее наоборот, оно медленно убивало меня изнутри. Так не должно было быть. Не с ним.
– Ты можешь думать обо мне все, что угодно, Даниелла, – произнес Марк, тоже обращая на меня свой взгляд. – Хочешь, зови меня лицемером, преследователем, предателем. Как угодно. Но то, что я чувствую к тебе – правда. Я приехал сюда, чтобы с тобой попрощаться. Дальше мне нужно идти в одиночку.
– А мои чувства уже ничего не значат? – хмыкнула я обиженно. – Мои желания не идут в расчет?
Я шагнула ближе к нему, подняв голову. Разница в росте у нас была приличная.
– Почему ты считаешь, что можешь решать за меня?
– Потому что знаю, куда направляюсь. Тебе там не место.
– Правда? А что потом? Когда ты сделаешь все свои дела, что будет дальше?
Парень пожал плечами.
– Думаешь, ты так защищаешь меня? Чтобы ты знал, я и без тебя могу найти себе приключения. Сегодня вот ходила к тем гаражам, от которых ты просил меня держаться подальше. Кажется, один из них раньше принадлежал Аркадию?
– Сейчас там никого нет, – спокойно ответил Марк. – Раньше там изготавливали некоторые виды товара и проводили сходки. Но когда Лин нашел более укромное место, оно обесценилось. Теперь это просто железная коробка. Там стоит одна из его машин.
Я нахмурилась, отводя взгляд в сторону. Все это было так глупо.
– Ты уже успела встретиться со своим белобрысым? – задал он вдруг неожиданный для меня вопрос.
– Да, – ответила я коротко.
Краем глаза заметила, как изменилось выражение лица Марка. Его маска равнодушия дала трещину.
– Хорошо, – произнес он.
– Да, отлично. Мы расстались.
Громов насторожился.
– Почему?
– Потому что я уже давно этого хотела. А еще, потому что я влюбилась в другого. Одного ненормального со специфическим синдромом.
Я многозначительно посмотрела на него. Но увидела совсем не то, чего бы мне хотелось. Мои слова будто добавили его выражению лица дополнительной усталости.
– Можешь ничего не говорить, – заявила я. – Мне и так уже все ясно. Ты трус, Марк. Обыкновенный трус, который боится, что его спину тоже кто-то захочет прикрыть. Ты говоришь о каких-то чувствах ко мне, а сам боишься их как огня. Настолько боишься, что не хочешь верить во взаимность. Тебе легче оставить меня позади, страдать от безответной любви, убеждая себя в том, что я счастлива с кем-то другим. Легче думать, что я сижу в безопасности и не кинусь за тобой в стан врага, как это сделал ты. Ты сам отталкиваешь всех, кто хорошо относится к тебе. Чтобы не чувствовать себя виноватым в том, что с ними произошло из-за тебя.
На лице Громова вдруг отразилась невеселая усмешка.
– Хорошая теория, – заметил он.
– Спасибо, – хмыкнула я. – Жизнь учит.
Он кивнул.
– Если это все, то я пойду, – сказала я, чувствуя, как все распустившиеся внутри меня цветы начинают увядать.
Кто сказал, что счастье может быть долгим?
– Прости, – вновь, натянув на себя маску, отозвался Марк.
Его руки коснулись капюшона толстовки, и накинули его на голову, скрывая в тени лицо.