Женщина тяжело вздохнула, но взгляд отводить не стала.
– В любом случае, я рада, что тебе удалось спастись. И я очень горжусь своим сыном.
– Ольга Ивановна, – подала я голос. Он оказался на удивление глухим и хриплым. – Именно об этом я и пришла с вами поговорить.
– Если хочешь попросить прощения, не стоит. Я уже сказала тебе, что не сержусь.
– Нет, – мотнула я головой. – То есть и это тоже, но я пришла не за этим.
Решив немного смочить горло, поднесла кружку к губам и отхлебнула из нее немного чая. Похоже, это была ромашка, смешанная с чем-то еще. Неплохой выбор, учитывая сложившуюся ситуацию.
– Я пришла сказать вам, что Марк жив, – выпалила я, собравшись с силами.
Пару секунд женщина смотрела на меня с непониманием. Моя новость явно озадачила ее.
Хотя чего еще я могла ожидать? Я вообще грохнулась в обморок, когда узнала о чудесном воскрешении бабушки.
– Ему пришлось уехать, чтобы скрыться, – продолжила я, слегка приврав. – Я не знаю, где он сейчас находится, но он хочет, чтобы вы знали, что с ним все в порядке.
«Я очень на это надеюсь», – добавила мысленно я.
– Как… – отошла она от первичного шока. – Но кого мы тогда хоронили? В морге меня заверили, что… останки, которые вынесли из того особняка, принадлежали моему сыну.
– Это все Александр. Он помог Марку скрыться.
– Он просто отпустил его?
Я мысленно сделала из пальцев крестики.
– Да. Насколько мне известно.
Ольга Ивановна, взявшись за голову, опустила взгляд в стол. Я видела, как стали подрагивать ее пальцы и каким неровным стало дыхание. Ей явно не верилось в происходящее.
– Мой мальчик… – прошептала она. – Ты жив…
Не зная, что делать дальше, я решила какое-то время помолчать. Женщине нужно было время, чтобы переварить эту информацию и я должна была ей его дать.
– Ты, правда, не знаешь, где он сейчас? – спросила спустя минуту она. – Может быть, у тебя есть его номер?
Я коротко мотнула головой.
– Он не оставил никакой информации. Все, что мне известно, это то, что его теперь зовут Максом.
Ольга Ивановна вдруг широко улыбнулась, хотя в глазах у нее собирались слезы.
– Ему всегда очень нравилось это имя, – произнесла она. – Почему он не сказал мне о том, что хочет сделать, раньше?
– Из-за его похорон. Ему нужно было, чтобы все выглядело убедительно.
– Но ты знала об этом уже тогда? Я видела твое лицо там, у его могилы.
– Тогда я была слишком в нем уверена, чтобы верить в его смерть.
Мать Марка пристально вгляделась в мои глаза. Где-то в области груди поселилось чувство, что она сканирует меня насквозь, читая в моем взгляде то, что я и сама не могла понять.
– Ты влюбилась в него, – словно констатируя общеизвестный факт, сказала она.
Смутившись, я лишь отвела глаза. Однако куда бы я ни посмотрела в этом доме, везде чувствовалось присутствие Марка. Вся аура этой квартиры подтверждала слова его матери. Однажды, когда мы еще находились в логове Аркадия вместе с Громовым, он говорил, что выйдя оттуда, я и думать не стану о нем. Говорил, что я встречу «своего белобрысого» и пойму, что все, что с нами произошло, было лишь страшным сном с нашим участием. Он убеждал меня, что моя память поможет мне забыть и о нем тоже. Тогда мне не удалось доказать, что он ошибается. Мы повздорили. Зато будь он сейчас здесь, он бы увидел все своими глазами, и понял, как был не прав.
– Ладно, детка, я не хотела тебя смутить, – добавила Ольга Ивановна, заметив мою задумчивость. – Я просто не могу поверить, что это может быть правдой. Поэтому несу всякую чушь.
– Это не чушь, – возразила я вдруг зачем-то. – Мне действительно не безразличен ваш сын. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне найти его. Как я уже сказала, мне он не оставил никакой информации.
– Но как я могу помочь тебе в этом?
– Он проговорился, что хочет заехать в пару мест, которые давно хотел посетить. Они должны быть где-то поблизости.