От воспоминаний о доброй старушке, помогавшей маме растить меня, сжалось сердце. Прошло десять лет, а рана в груди все так и не переставала кровоточить. Когда уходят близкие, пусть и не по крови, но по духу, на их месте остается зияющая дыра, ни черта не затягивающаяся со временем.
Слишком уж дорога она мне была и слишком уж сильно меня тогда, в далеком детстве, подкосила ее внезапная смерть, которой никто не мог ожидать. И до сих пор жила где-то внутри девчонка, которая, отправляя бабушку в соседний город и ожидая ее возвращения этим же вечером, чтобы пойти в кинотеатр, провожала ее на тот свет. Мне хотелось бы перестать вновь и вновь проживать тот самый день, но я лишь вновь и вновь корила себя за то, что не поехала тогда с ней, как она и предлагала сначала. Возможно, все сложилось бы иначе, а она смогла бы сейчас сказать мне, что делать дальше, когда жизнь моя изо дня в день только все больше погружалась во тьму.
Но ее не было. Как не было никого из тех, кто когда-то входил в мое окружение. Не было того множества людей, что считались моими друзьями. Остался только один Арсений, вот уже почти пять лет считающийся моим парнем. Ну и конечно же мать, потери которой я бы не пережила уже совершенно точно.
На глаза мне попалась тетрадка, небрежно лежащая на столе. Недописанный конспект по теории менеджмента, одному из самых зверских предметов этого года, пропускать который не то, чтобы было не желательно, но совершенно противопоказано, если ты хотел выжить на сессии. Поглядев на нее несколько секунд, я быстро пересекла комнату, закинула в свой рюкзак и не давая себе больше времени на размышления, бросилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и отправиться на учебу.
Я была дочерью Александра Линберга уже далеко не первый год. И до сих пор со мной ничего не случалось. Не знаю везение ли это или чье-то нежелание портить мне жизнь, но пока оно было на моей стороне. А значит, сегодня я тоже могла позволить себе не нарываться на неприятности по учебе.
До первой пары оставалось еще пятьдесят минут, так что я успела перехватить парочку бутербродов с колбасой, принять душ в рекордные для меня пять минут, одеться, и наскоро натянув любимые ботинки, не подходящие по сезону, ровно в восемь выскочить из квартиры, едва не сбив с ног соседку.
- Куда несешься опять, окаянная? Вечно гоняешь туда-сюда как ненормальная! Совсем уже ходить разучилась!
Эти слова доносились до меня вплоть до того момента, пока я пулей не выбежала из дома, с силой отталкивая тяжелую подъездную дверь. Что она там еще причитала по поводу меня, мне было не интересно. Всегда ведь одно и то же. Во всем виновата молодежь и я в том числе, переставшая здороваться с ней еще в десятилетнем возрасте, после того как та высказалась не самым лучшим образом в адрес моей тогда уже покойной бабушки. В те времена у меня случился серьезный нервный срыв, от которого психолог пыталась лечить меня долгое время.
На улице меня вновь преследовало то же неприятное чувство. Но стоило мне только завернуть за угол дома и пуститься в бег, как я перестала чувствовать себя неуютно. Ощутила свою стихию и теплый ветер, обдающий лицо помогал мне в этом. Становилось заметно спокойнее. Люди таращились на меня во все глаза, гадая, зачем и куда я бегу. А у меня была лишь одна цель – не опоздать, и я бежала к ней, как и всегда, когда бывала на соревнованиях по легкой атлетике. Заряженная, уверенная и счастливая.
Глава 3.
– Опаздываешь! – послышалось за моей спиной, как только я влетела на последнюю ступеньку, отделяющую меня от массивной двери в университет.
Я резко затормозила, так и не дотронувшись до ручки. Взглянула на наручные часы с толстым кожаным ремешком.
«8:15», – подмигивали они мне.
– У тебя часы спешат, Захаров! – не оборачиваясь, отозвалась я, хватаясь за прохладный металл. Дверную ручку неожиданно быстро перехватили, потянув на себя. Дверь поддалась, и уже через секунду на меня дохнул легкий ветерок, приглашающий переступить порог и пойти навстречу знаниям.
– Прошу, – тихо произнес над ухом голос, давно уже затянутый паутиной прошлого. Знакомый, ненавистный, мерзкий голос, который когда-то казался мне прекрасным и родным. Тот самый голос, который однажды будто бы сказал мне: «Извини, детка, я предатель. Не повезло тебе со мной встретиться».