Тогда Егор тряхнул его за плечо и, повысив голос, прошипел:
– Чё встал-то? Заснул, что ли? Валим отсюда, пока не поздно!
И только после этого Никита медленно, точно с усилием, отвёл глаза от высившегося на противолежащем тротуаре чёрного человека, – также, по-видимому, не спускавшего с него взгляда, – и, нахмуренный и задумчивый, поплёлся следом за устремившимся вперёд спутником. Но, отойдя на несколько десятков метров, не выдержал и бросил через плечо испытующий, исполненный тревожного ожидания взгляд.
Таинственный незнакомец по-прежнему неподвижно, словно в глубоком раздумье, стоял на месте, у стены дома, величественно и грозно возвышаясь над искалеченным и раздавленным им, так же неподвижно скорчившемся на асфальте злополучным бомжом. И только голова его, скрытая огромным капюшоном, очень медленно, почти неуловимо для глаза, поворачивалась вслед стремительно удалявшимся путникам, как если бы он неотступно следовал за ними пристальным, всё видящим, ничего не упускающим из виду взором.
Поняв, что неизвестный, без сомнения, смотрит им вслед и не теряет их из поля зрения, Никита нахмурился ещё сильнее и, обернувшись к напарнику, коротко сообщил:
– Таращится.
– Пускай таращится, если ему так хочется, – процедил сквозь зубы Егор, глядя из-под насупленных бровей на высившиеся впереди, по правую сторону Минской улицы, толстые башнеобразные девятиэтажки, аналогичные той, которую друзья только что оставили позади и возле которой остался стоять, провожая их долгим неотрывным взглядом, чёрный исполин.
Никита протяжно вздохнул и с тревогой в голосе и в выражении лица произнёс:
– Лишь бы он не погнался за нами.
Егор ничего не сказал, только ещё больше насупился и ускорил шаг.
Никита последовал его примеру, и меньше чем через минуту они достигли следующей поперечной улицы – Шмидта. Перейдя её, они, не говоря ни слова и лишь обменявшись быстрыми понимающими взглядами, остановились и обернулись назад. Им не терпелось удостовериться, стоит ли ещё неизвестный, наподобие монолитной глыбообразной статуи, на прежнем месте, рядом с бездыханным бродягой, упорно и зорко глядя им вслед; или, быть может, он решил наконец убраться с места преступления и затеряться без следа в ночной тьме; или же – чего они опасались больше всего – он преследует невольных свидетелей его тёмных и страшных дел, чтобы поступить с ними примерно так же, как он у них на глазах поступил с несчастным стариком, превращённым им в бесформенную, растрёпанную груду хлама, лишь весьма отдалённо напоминавшую очертания человеческого тела.
То, что они увидели, подтвердило худшие их ожидания. Незнакомец не стоял больше застывшим на месте бездушным истуканом и не исчез бесследно в тёмных городских закоулках, на что в глубине души надеялись приятели. Третье, самое нежеланное и тревожившее их предположение оказалось, к сожалению, самым верным: он шёл за ними следом. Неторопливой, размеренной, важной поступью, будто прогуливаясь, он пересекал по пешеходному переходу Минскую улицу, понемногу приближаясь к широкому, окаймлённому длинными полосами пожухлой осенней травы тротуару, на другом конце которого замерли не на шутку обеспокоенные и озадаченные путники, не сводившие внимательных, насторожённых глаз с двигавшейся в отдалении высокой статной фигуры в долгополом чёрном одеянии.
– Он идёт за нами, – слабым, чуть подрагивающим голосом произнёс Никита, едва шевельнув побелевшими губами.
– Ты поразительно наблюдателен, – криво усмехнулся Егор, пристально и напряжённо глядя на неизвестного и как будто ожидая чего-то. – Он действительно идёт… и действительно за нами! – прибавил он через мгновение, увидев, что тот, пересекши мостовую и достигнув тротуара, повернул в их сторону.
Никита при виде этого инстинктивно отшатнулся назад и, бегло оглядевшись кругом, словно в поисках помощи и защиты, глухо пробормотал:
– Драпать надо.
– Да нет, не надо, – негромко, но твёрдо сказал Егор. – Это крайнее средство мы прибережём напоследок. А пока что будем идти как ни в чём не бывало, будто ничего не случилось. Типа мы ничё не видели, ничё не знаем, нам ни до чего нет дела. Пусть он видит, что мы совершенно спокойны, ничего не боимся и нормальным, ровным шагом идём себе куда нам надо.
Последние слова он договаривал уже на ходу, круто повернувшись спиной к маячившей невдалеке крупной чёрной фигуре и бодрой, энергичной, но не слишком торопливой походкой двинувшись вперёд, по убегавшей в бесконечную тёмную даль и терявшейся там прямой ленте тротуара.
Никита же ещё раз взглянул на незнакомца, непринуждённо и спокойно шествовавшего по их следам, затем метнул быстрый взгляд на скорченное, безжизненное тело злосчастного бомжа, маленьким грязно-серым пятном выделявшееся в дальнем углу перекрёстка, и, словно что-то сообразив, не медля больше ни секунды, поспешил следом за другом.