- Ну здравствуй, мой глупый, послушный инструмент, - раздался громкий и злорадный голос из центра залы. Приглядевшись, Марко с удивлением заметил Мо Цюэфа, коленопреклоненного и прижатого к золотому боку слитка. Стало понятным странное положение голограммы при его звонке на комлинк - шею корпората сдавливала недлинная цепочка, оканчивающаяся на поверхности огромной золотой лодочки, и удерживающая его в неудобной, искривленной позе. Амулет Мо Цюэфа вырос до колоссальных размеров, и теперь, скорее, носил своего владельца. Впрочем, не было заметно, что тот тяготится своим положением.
- Ты выполнил свою последнюю задачу с блеском, - торжествующим голосом проговорил он. - Мне оставалось принести в жертву какие-то четыре десятка душ, и без тебя, собиратели еще долго провозились бы, поджидая их на улицах. Они пока что не могут отходить далеко отсюда, видишь ли.
- Не рановато ли радуешься, Цюэфа? - бесстрастно спросил молодой маг, останавливаясь в, казалось бы, случайном месте, поодаль от слитка и прикованного к нему человека. - Твои защитники кончились. Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? Убью, быстро и болезненно. Конец твоим мегаломаньяческим планам, - он, не скрываясь, начал читать заклинание. Его обездвиженный собеседник глумливо расхохотался.
- Ну давай, попытайся, - сквозь смех проговорил он. - Драка уже закончилась, поздно махать кулаками. Он уже здесь…
Сияние, исходящее от слитка, неожиданно усилилось, полыхнув маленьким солнцем, и вдруг схлынуло, оставив за собой нечто, подобное колеблющейся искре, в самом центре былого сверкания. Гигантский слиток сейчас напоминал полностью раскрытый бутон цветка лотоса, распавшись на множество долей, что лежали вокруг колышущегося свечения. Вот, оно налилось силой и яркостью, на несколько секунд уподобившись застывшему во времени взрыву светошумовой гранаты, и распрямилось вверх и вширь, обратившись гуманоидной фигурой.
Колоссального роста существо в золотых доспехах стояло посреди залы, едва не касаясь потолка декоративным плюмажем шлема. Свечение, излучаемое им, приугасло, но оставалось все таким же неприятным, чуждым - от него хотелось отвернуться, и немедленно, словно от чего-то инстинктивно пугающего. Марко пересилил себя, и вперился взглядом в воплощенного темного духа.
Воплощенная форма Фу Мана
Облик Фу Мана все еще был нестоек - золото его брони плыло едва заметным маревом, словно раскаленное, и едва вышедшее из горна кузнеца. Доспехи и личина темного духа казались одновременно искуснейшей работой оружейника, покрытой изящными узорами, и карапаксом огромного жука, испещренным природными наростами. Но ничего природного и естественного не было в этом существе, чуждом всему земному.
- Наконец-то, - раздался голос воплотившегося темного бога, тихий и вкрадчивый, звучащий одновременно в ушах и мыслях всех присутствующих, говорящий на всех языках мира, и не на одном из них. - Я пришел к тебе, мое новое царство.
- О великий Блистающий Господин, - униженно залебезил Мо Цюэфа, распростершийся у золотых сабатонов бронированного колосса. - Я верно служил вам все это время, и с радостью послужу и впредь. Не оставьте вашего смиренного помощника своим благоволением… - золотая цепочка, все так же прикованная к одному из кусков слитка, по-прежнему сдавливала шею корпората, прижимая его к полу в еще более унизительной позе.
- Мой верный пес, - ласково прошептал Фу Ман. - Конечно же, я позволю тебе и дальше служить мне. Я сделаю тебя лучше, сильнее, и утолю твою жажду, раз и навсегда. Прими же милость мою.
Цепь на шее лежащего у его ног человека со звоном лопнула, и тот поднялся в воздух, выгнувшись с криком боли. Золотые наросты разрывали его кожу, обращаясь блестящей чешуей, конечности выгибались с хрустом ломающихся костей, а лицо текло, словно воск в пламени, вытягиваясь вперед звериной мордой. Через несколько мгновений, на пластикрит пола упало существо, о чьей былой человечности напоминали лишь ничуть не изменившиеся глаза, мутные и бессмысленные. Больше всего, тварь походила на большого четвероногого ящера, с крупного дога размером, покрытого чешуей, и скалящегося кривыми клыками, что никак не помещались даже в его огромной пасти. Существо сверкало золотом, словно драгоценная скульптура, но проглядывающая между металлических чешуек и наростов обнаженная плоть, сочащаяся кровью, делала его вид подобным жертве некоей странной пытки. На теле создания нелепыми обрывками висели остатки делового костюма-двойки.