- Гвен, что ты делаешь? – голос Гидеон прорвался ко мне сквозь воду, но все что я могла слышать – это то как бешено билось мое сердце в тишине кабинета. Ярость поднималась во мне точно надвигающаяся стихия.
-Да, Гвен, что ты делаешь? – насмешливо повторил вопрос Уитмен, прижимая ладонь к окровавленному носу и смотря на меня из-под руки.
- Гвенни, опусти пистолет, пожалуйста, - умолял Гидеон, медленно подходя ко мне, вытянув руки вперед, точно ради защиты. Будто я сумасшедшая, - Ты можешь остановиться.
- О нет, - пропел Уитмен, отодвигаясь все дальше к стене, - Она никогда не могла остановиться. Особенно, когда дело касалось мести. Она уже рассказала тебе, почему здесь, Гидеон? Конечно же, рассказала. Ради тебя, верно?
Краем глаза я видела, как напрягся Гидеон, переводя взгляд от меня к Уитмену, и мне хотелось кричать, чтобы он не верил ни единому слову, но язык прирос к небу, парализуя все то, что я могла сказать.
- Она использовала тебя. Посмотри в ее глаза, это же монстр, девочка окончательно сошла с ума, - он облокотился об стену и начал подниматься, все еще держа голову поднятой вверх. Но вместо него я видела историю своей жизни. Напротив меня стою я и я поднимаюсь на ноги, прижимая руку к лицу, чтобы попытаться остановить крики, когда воспоминания о том, как закрывалась каменная плита могилы, становились реальнее. Становясь выше и выше, я продолжала жить ради любви, которую уже не могла носить в сердце. Она оставалась со мной шрамами на коже.
- Ты сделал меня такой.
Говорят, тираны боятся тех, кого угнетают. Бойся же меня. Настала моя очередь угнетать.
- Милорд, все счета аннулированы… - в этот момент дверь в кабинет открылась, впуская Марли. Он застыл на пороге, глядя на разразившуюся драму, а спустя секунду тело рефлекторно потащило его назад. Рот его приоткрылся, готовый выпустить крик, но я тут же развернулась в его сторону, чтобы выстрелить в плечо, и даже не стараясь убедиться, что попала, снова повернула дуло в сторону Уитмена. Послышались крики, адепты высунули свои головы из кабинетов, желая знать, что произошло, но тут же прятались, чтобы, конечно же, вызвать помощь, сообщить начальству о выстрелах. В Темпле всегда была удивительная система связи, когда бабочка порхала в подвале, вызывая бурю в приемной на верхнем этаже. Через секунду сюда стекутся абсолютно все.
Сен-Жермен же смотрел на Гидеона, но не словно ожидал от него помощи, а точно уже приготовившись к чему-то, будто тот должен был что-то сделать. Я же старалась не поворачивать головы, избегая того, чего боялась больше всего – увидеть в его глазах, что я и вправду превратилась в монстра, которого должна была убить вовсе не в Сен-Жермене, а в себе.
- Ну же, Гидеон, ты знаешь, что можешь это сделать, - наконец-то произнес Сен-Жермен, а я в непонимании лишь продолжала стоять точно статуя, - Все это исчезнет, будто и не было.
Все это исчезнет, точно и не было. Слова эхом ударялись о стену.
- Разве это та девочка, что когда-то впервые зашла в Темпл? Разве эта та веселая и милая Гвендолин, в которую ты влюбился? Посмотри же на нее! Она убивает людей, не моргнув и глазом. Нужна ли она тебе такая?
Я наконец-то повернулась в сторону Гидеона, чтобы понять, что все это время он смотрел на меня и его глаза, самого потрясающего цвета, который я когда-либо встречала, были наполнены болью, точно я недостаточно разбивала его сердце. Разве не достаточно? Разве жизнь не могла просто вернуться в спокойное русло?
- Тебе нужно просто нужно сделать это и ты вернешься в тот день, когда Гвендолин еще была твоей Гвендолин. До того как она сошла с ума. До того как она решила, что вбила в свою голову абсурдную идею, что я – Сен-Жермен! - продолжал говорить уже давно не граф, а Уитмен, игнорируя меня и направленный в его сторону пистолет. Да я и не ожидала от него страха. Лишь момента, когда он сам признается в своих грехах.
Но планы никогда не идут так, как ты представлял. Поэтому Гидеон лишь сделал шаг вперед в хронографу и Сен-Жермен удовлетворенно кивнул, поддакивая по его мнению верным решениям, а я лишь наконец-то опустила пистолет, продолжая смотреть на де Виллера, смиряясь с любым его решением.
- Все встанет на свои места, - улыбался Сен-Жермен или Уитмен, который навсегда останется главным злодеем этой странной оперы. И вся прелесть этой сцены заключалась в том, что никто и никогда не вспомнит о том, что произошло на самом деле, - Ты вернешь ту девочку.
Но продолжить ему не дали.
-Что за чертовщина здесь происходит? – закричал вбежавший в кабинет запыхавшийся Фальк де Виллер. Он выглядел как медведь, только что вылезший из берлоги после длительного сна, переводя взгляд с меня на Уитмена и останавливаясь на секунду на пистолете и крови, впитавшейся в мое платье.
- Она сошла с ума, Фальк! – закричал в ответ Уитмен, блестяще изображая страх, - Совсем слетела с катушек! Направила на меня пистолет и заявила, что я – Сен-Жермен!
- Возмутительно! – возмущенно воскликнул догнавший Фалька доктор Уайт. Но он тут же присел возле продолжающего стонать Марли, который так отчаянно держал руку у плеча, стараясь удержать кровь.
- Отдай мне пистолет, Гвендолин, - Фальк протянул руку в мою сторону и, приподняв брови, смотрел на меня так, будто задал вопрос и ждал на него ответа. И за всей этой напыщенной строгости, я видела лишь то, как трясутся его руки от страха, потому что он не знал, на что еще я могла быть способна. Уверена на 60 процентов, что он думал о том, что всему виной то, что произошло в 1757 году – сдвиг по фазе, не иначе.
Я лишь усмехнулась, совсем забывая весь план, который строила годами. Мне даже нечего было сказать, словно я растеряла все буквы, позабыла все фразы, которые могла бы сказать. И будто бы и вправду сошла с ума, потому что не могла объяснить всем этим людям глупость всей ситуации. Объяснить, что человек – существо эгоистичное по своей натуре. И граф Сен-Жермен никогда бы и не стал заботиться о других, потратив всю свою жизнь на поиски лекарства, панацеи для всей планеты. Я знала, на что давить, но не могла, потому что не хотела становиться такой же, как и мой враг. Даже, если это уже произошло давным-давно.
- Ну же, Гвендолин! Это уже переходит все грани! – брызгая слюной, закричал Фальк, делая ко мне шаг. Но не ожидая ответа, он с разбегу кинулся на меня, стараясь выбить из рук пистолет, но я отвела руку назад одновременно выставив ногу вперед, от того Фальк лишь споткнулся, умудрившись схватиться за край моего мокрого от крови платья, потянув меня на себя, чтобы снова попытаться выхватить пистолет. Моя рука тут же дернулась и сжалась в попытке удержаться на ногах, от того по всему кабинету пронесся оглушающий звук, за которым последовал не менее громкий крик. Фальк лежал на полу, прижимая руки к бедру в месте, куда пришелся выстрел, и отодвигался к стене. Гидеон тут же кинулся к нему на помощь.
- Доктор Уайт! – закричал он на застывшего в дверях доктора, который, однако, смотрел не на своего друга, а на меня, будто я его чем-то озадачила. Только я и сама была озадачена не меньше его – мои руки были по локоть в крови, а я не была уверена, что когда-либо смогу их отмыть.
- Я заметил ее! – прошипел Фальк, тыча в меня пальцем, - На твоей шее!
Я повернулась в его сторону, но продолжала молчать, слыша, как в кармане тикает секундомер, который уберегал меня от лишних фраз до тех пор, пока время на них не закончится.
Конечно же, он заметил ее. Ее невозможно было не заметить, когда знаешь каждую линию как свои пять пальцев. Удивительно, что ее не увидел Сен-Жермен, когда перерезал мне горло. Слишком много крови для такого рисунка?
- Татуировка Флорентийского Альянса!
Уайт тут же дернулся в мою сторону, но затем словно передумал и направился в сторону Фалька. Присев рядом с Гидеоном он осмотрел рану, но промолчал, лишь задумчиво покачав головой.
- Когда ты стала одной из них, паршивая девчонка? – спросил Фальк, игнорируя попытки помочь ему. Но не успела я и рта открыть, как за меня тут же ответил Уитмен, которому как всегда не терпелось перетянуть одеяло на себя.