Я обнаружил, что потерял аппетит, и отодвинул тарелку в сторону.
— Боссом оппозиции был человек по имени В.В. Кенникен, и я подобрался к нему достаточно близко. Он считал, что я швед финского происхождения, которого зовут Стюартсен, парень с одурманенными мозгами, желающий, чтобы его использовали. Ты знаешь, что я родился в Финляндии?
Элин покачала головой.
— Ты мне не рассказывал.
Я пожал плечами.
— Наверное, я пытался забыть об этой части своей жизни. Как бы то ни было, проделав большую работу и изрядно натерпевшись страха, я оказался внутри аппарата и был принят Кенникеном. Не то чтобы он мне доверял, он просто использовал меня на второстепенной работе, и я собрал большое количество информации, которую должным образом передал Слейду. Но не это являлось моей главной целью. Я уже находился близко к Кенникену, но все еще не достаточно близко.
Элин сказала:
— Ужасная история. Меня не удивляет, что ты был испуган.
— Большую часть времени я испытывал смертельный страх, что обычно для двойного агента. — Я сделал паузу, пытаясь найти простой путь для того, чтобы объяснить сложную ситуацию. Я произнес осторожно: — Настало время, когда мне пришлось убить человека. Слейд предостерег меня, передав, что мое прикрытие под угрозой провала. Он сообщил, что человек, способный меня разоблачить, еще не успел доложить об этом Кенникену, и поэтому необходимо его ликвидировать. Что я и сделал при помощи бомбы. — Я сглотнул. — Я даже никогда не видел человека, которого убил, — я просто подложил бомбу в его машину.
В глазах Элин стоял ужас. Я сказал хрипло:
— А что ты думала? Мы там не в ладушки играли.
— Но убить человека, которого ты не знаешь — которого даже никогда не видел!
— Так значительно легче, — сказал я. — Спроси любого пилота-бомбардировщика. Но дело не в этом. Дело в том, что я поверил Слейду, а человек, которого я убил, оказался британским агентом — человеком с моей стороны.
Элин смотрела на меня как на какое-то отвратительное насекомое, выползшее из-под камня. Я продолжил:
— Я связался со Слейдом и спросил его, что, черт возьми, происходит. Он сказал, что этот человек был внештатным агентом, которому не доверяла ни одна сторона — положиться на него стало просто невозможно. Слейд посоветовал мне рассказать Кенникену о том, что я сделал, и после этого мои акции резко пошли в гору. По-видимому, Кенникен знал, что из его организации происходит утечка информации, и существовало достаточно доказательств, указывающих на человека, которого я убил. Так я стал одним из его голубоглазых мальчиков — он полностью мне доверял, — и это было ошибкой, поскольку нам удалось полностью разрушить его агентурную сеть.
Элин перевела дыхание.
— И это все?
— Нет, черт возьми, это не все! — воскликнул я с отчаянием. Я протянул руку за бутылкой виски и обнаружил, что мои пальцы трясутся. — Когда все закончилось, я вернулся в Англию. Меня поздравили с хорошо проделанной работой. Скандинавская ветвь Департамента находилась в состоянии эйфории, и я оказался чуть ли не главным героем! Затем я узнал, что человек, которого я убил, вовсе не являлся внештатным агентом. Его имя — если это имеет значение — было Биркби, и он работал в Департаменте, так же как и я.
Я плеснул виски в стакан.
— Слейд переставлял нас, как шахматные фигуры. Ни Биркби, ни я не смогли проникнуть в организацию Кенникена так глубоко, как ему хотелось, поэтому он решил пожертвовать одной пешкой, чтобы продвинуть другую на более выгодную позицию. Но мне показалось, что Слейд играл не по правилам — это было так, как если бы шахматист смел с доски одну из собственных фигур, чтобы поставить мат противнику.
Элин спросила дрожащим голосом:
— Неужели в вашем грязном мире еще существуют какие-то правила?
— Совершенно верно, — сказал я. — В нем нет правил. Но мне казалось, что они существуют. — Я проглотил неразбавленное виски и почувствовал жжение в горле. — Я попытался поднять шум. Но никто, разумеется, не стал меня слушать — работа была выполнена успешно, и про нее уже успели забыть, так как теперь предстояло приступить к осуществлению еще более грандиозных планов. Слейд провернул операцию, и никто не хотел углубляться в то, как он это сделал. — Я невесело рассмеялся. — Он получил повышение, и копаться в грязи теперь было бы бестактно — тень могла пасть на начальство, которое его продвинуло. Я стал помехой, от которой следовало избавиться.
— Так, значит, они от тебя избавились, — произнесла она без выражения.
— Если бы Слейд мог принимать решения, то от меня избавились бы другим путем — навсегда. Он сам сказал мне об этом не так давно. Но в те дни он занимал не слишком высокую должность в организации и не обладал достаточным весом. — Я посмотрел на дно стакана. — Ну а тогда все объяснили тем, что у меня произошел нервный срыв.
Я поднял глаза на Элин.
— Отчасти это была правда — я бы сказал пятьдесят на пятьдесят. Долгое время я находился в состоянии сильного нервного напряжения, и случай с Биркби оказался последней каплей. Кроме того, для таких, как я, у Департамента имелся госпиталь с ручными психиатрами. Прямо сейчас где-то там у них хранится мое досье, материалы которого привели бы в ужас старика Фрейда. Если я переступлю черту, то сразу же найдется психиатр, готовый доказать: я страдаю целым комплексом нервных заболеваний от энуреза до параноидальной мании величия. Кто усомнится в доказательствах, представленных выдающимся медицинским светилом?
Элин была разгневана.
— Но это неэтично! Ты так же безумен, как я!
— Здесь не существует правил — помнишь? — Я налил себе очередную порцию виски, на этот раз более спокойно. — В общем, мне позволили уйти в отставку. В любом случае, я стал бесполезен для Департамента, так как превратился в некую аномалию — хорошо известного секретного агента. Я уполз в Шотландский глен зализывать раны. Мне казалось, что я в безопасности, до тех пор пока не появился Слейд.
— И не начал шантажировать тебя Кенникеном. Он способен сообщить Кенникену, где ты находишься?
— В этом для него не будет ничего нового. И Кенникен имеет достаточно вескую причину для беспокойства. Дело в том, что теперь он ни на что не способен с девушками — и обвиняет в этом меня. Я жив только потому, что он не знает, где меня найти.
Я подумал о нашей последней встрече в сумраке шведского леса. Я знал, что не убью его, я понял это, как только нажал на курок. Снайперы обладают любопытным дополнительным чувством, которое заранее говорит им, попадут ли они в свою цель, и я знал, что пуля пошла слишком низко, и она только ранит его. Ранение оказалось весьма особенным, и мне не приходилось ожидать пощады от Кенникена, если он меня поймает.
Элин смотрела в сторону от меня, на освещенную уходящим за горизонт солнцем маленькую поляну, тишину и спокойствие которой нарушало только сонное чириканье птиц, подыскивающих себе пристанище на ночь. Она поежилась и обняла себя за плечи.
— Ты пришел из другого мира — мира, которого я не знаю.
— Это тот мир, от которого я пытаюсь тебя защитить.
— Биркби был женат?
— Не знаю, — ответил я. — Одна мысль приходит мне на ум. Если бы Слейд решил, что Биркби имеет лучшие шансы подобраться к Кенникену, тогда он, выдвинув ту же самую причину, приказал бы ему убить меня. Порой мне кажется, что так было бы лучше.
— Нет, Алан!
Элин подалась вперед и сжала мою руку.
— Никогда не думай так.
— Не беспокойся, у меня нет предрасположенности к самоубийству, — сказал я. — Ну вот, теперь ты знаешь, почему я не люблю Слейда и почему я ему не верю — и почему у меня вызывает подозрение вся эта необычная операция.
Элин внимательно посмотрела на меня, по-прежнему сжимая мою руку.
— Алан, кроме Биркби, ты убивал кого-нибудь еще?