— Ты не хотел бы захватить с собой пару пассажиров? Я сказала Алану, что ты, может быть, отвезешь нас посмотреть на Сюртсей, но мы не будем возражать и против путешествия в Кьеблавик. Алан должен встретиться там кое с кем через пару дней.
— Я всегда рад компании, — произнес Вальтир. — Расстояние здесь приличное, и будет совсем неплохо, если кто-то сможет подменить меня за штурвалом. Как твой отец?
— С ним все в порядке, — ответила Элин.
— А Бьярни? Кристина еще не принесла ему сына?
Элин рассмеялась.
— Еще нет, но уже скоро. А откуда ты знаешь, что это будет сын?
— У него родится мальчик! — произнес Вальтир уверенно. — Ты проводишь здесь отпуск, Алан? — спросил он по-английски.
Я ответил на исландском:
— Что-то вроде этого. Я приезжаю сюда каждый год.
Он посмотрел на меня с изумлением, а затем улыбнулся.
— Не часто встречаются такие энтузиасты как ты, — сказал он.
Я осмотрел его лабораторию; она представляла из себя общепринятый биологический исследовательский центр с обычными рядами полок, заставленными бутылками, содержащими различные химикаты, весами, двумя микроскопами и всевозможными образцами под стеклом. В воздухе господствовал запах формалина.
— Что ты делаешь здесь? — спросил я.
Он взял меня за руку и подвел к окну. Сделав широкий жест, он сказал:
— Перед тобой лежит море, в котором обитает большое количество рыбы. Сейчас достаточно туманно, но в хорошую погоду отсюда виден Вестманнаейяр, где базируется наш промысловый флот. Теперь подойди сюда.
Он подвел меня к окну в другом конце комнаты и показал в сторону ледника Мирдальсйекюдль.
— Здесь ты видишь много льда, а подо льдом спит большой ублюдок Катла. Ты знаешь, кто такой Катла?
— Каждый в Исландии знает о Катле, — ответил я.
Он кивнул.
— Хорошо! Я изучаю море в зоне шельфа и тех животных, которые в нем обитают, больших и маленьких, — и растения тоже. Когда Катла начинает извергаться, шестьдесят кубических километров льда превращается в пресную воду и вся она оказывается в море; то количество пресной воды, которое все реки Исландии приносят в море за один год во время извержения, поступает туда за одну неделю и в одно место. Это плохо сказывается на рыбах и на прочих морских животных и растениях, поскольку они не привыкли к такому количеству пресной воды, поступающей в одно время. Я хочу выяснить, какой именно урон они несут и сколько им нужно времени на то, чтобы восстановить свою популяцию.
Я заметил:
— Но ты должен ждать извержения Катли. Ты можешь прождать очень долго.
Он громко рассмеялся.
— Я сижу здесь уже пять лет — и, может быть, пробуду еще десять, но такое маловероятно. Большой ублюдок и так уже запаздывает. — Он хлопнул меня по плечу. — Если извержение начнется завтра, тогда мы не поедем в Кьеблавик.
— Я не слишком сильно из-за этого расстроюсь, — произнес я сухо.
Он крикнул в другой конец лаборатории:
— Элин, в твою честь я закончу свой рабочий день прямо сейчас.
Он сделал три больших шага, схватил ее и сжимал в своих медвежьих лапах, пока она, жалобно взвизгнув, не попросила пощады.
Я не обращал на это особого внимания, потому что мои глаза оказались прикованы к заголовку газеты, лежащей на лабораторном столе. Это была утренняя газета из Рейкьявика, и большие буквы на первой странице кричали: ПЕРЕСТРЕЛКА У ГЕЙЗЕРА.
Я быстро пробежал взглядом передовицу. Судя по этой статье, у Гейзера разразилась целая битва, в которой неизвестные личности ввели в действие все виды легкой артиллерии. Здесь приводились показания свидетелей, все очень разноречивые, и говорилось о том, что русский турист Игорь Волков оказался в госпитале после того, как слишком близко подошел к Строккуру. Мистер Волков не имел пулевых ранений. Советский посол заявил свой протест исландскому Министерству иностранных дел по поводу этого ничем не спровоцированного нападения на советского гражданина.
Я раскрыл газету в поисках передовой статьи, посвященной этому предмету, и, разумеется, нашел ее. Автор передовой строгим и холодным тоном спрашивал у советского посла, по какой причине вышеупомянутый Игорь Волков оказался вооруженным до зубов, в то время как в его таможенной декларации по приезде в страну не было заявлено никакого оружия.
Я состроил гримасу. Мы с Кенникеном выбрали верный путь для того, чтобы вбить клин в исландско-советские отношения.
3
Мы покинули Вик на следующее утро с некоторым запозданием, и покидал я его не в самом лучшем настроении, поскольку у меня жутко болела голова. Вальтир оказался настоящим гигантом по части потребления спиртных напитков, а поскольку я страдал от недосыпания, мои усилия, направленные на то, чтобы угнаться за ним, привели к печальным последствиям. Он, громко посмеиваясь, уложил меня в постель, а наутро проснулся свежий, как полевая маргаритка, в то время как у меня во рту стоял такой привкус, словно я накануне пил формалин из его склянок с образцами.
Мое настроение не улучшилось после того, как я позвонил в Лондон, чтобы поговорить с Таггартом, и узнал только то, что его нет в своем офисе. Вежливый официальный голос отклонил мою просьбу сообщить мне, где он находится, но спросил, не нужно ли что-нибудь передать — предложение, от которого в свою очередь отказался я. Странные действия Кейза заставили меня усомниться, можно ли в Департаменте кому-либо верить, и я не хотел говорить ни с кем, кроме самого Таггарта.
Катер Вальтира стоял на якоре в бухте неподалеку от пустынного берега, и мы добрались до него на весельной шлюпке. Он с любопытством посмотрел на два длинных, обмотанных мешковиной свертка, которые я взял с собой на борт, но ничего не сказал, в то время как я надеялся, что они не слишком откровенно говорили о своем содержимом. Я не мог просто так оставить свои винтовки, поскольку у меня было такое ощущение, что они мне еще понадобятся.
Катер имел в длину около двадцати пяти футов и располагал маленькой кабинкой, где можно было поместиться только сидя, и хлипкой фанерной будкой, предназначенной защитить стоящего за штурвалом человека от буйства стихий. Я сверился с картой, чтобы определить расстояние между Виком и Кьеблавиком, после чего катер показался мне совсем небольшим. Я спросил:
— Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до места?
— Около двадцати часов, — ответил Вальтир и радостно добавил: — Если этот ублюдочный двигатель будет работать нормально. В противном случае нам понадобится целая вечность. Ты не страдаешь от морской болезни?
— Не знаю, — ответил я. — У меня никогда не было возможности проверить.
— Сейчас у тебя появится такая возможность, — он разразился хохотом.
Мы покинули бухту, и катер тревожно закачался на морских волнах, а свежий бриз растрепал волосы Элин.
— Сегодня более ясная погода, — сказал Вальтир. Он вытянул руку к горизонту: — Теперь ты можешь увидеть Вестманнаейяр.
Я посмотрел в сторону группы островов и разыграл роль, которую Элин предназначила мне.
— А далеко ли отсюда до Сюртсея?
— Он расположен в двадцати милях к юго-западу от Хеймея — самого большого острова. Его еще пока не видно.
Началась сильная качка, и маленький катер, скатываясь с гребней крутых волн, время от времени черпал бортами воду и поднимал в воздух фонтан из холодных брызг, когда снова взлетал вверх. Я отнюдь не моряк и подобная картина не казалась мне безопасной, но Вальтир воспринимал это достаточно спокойно, так же как и Элин. Двигатель, оказавшийся игрушечным дизелем, скорее подходившим для детского конструктора, натужно кашлял, побуждаемый к действию во время перебоев ударом Вальтирова ботинка, что, на мой взгляд, случалось слишком часто. Теперь я понимал, почему его так радовала перспектива получить новый двигатель.
Нам понадобилось шесть часов на то, чтобы добраться до Сюртсея, и Вальтир обогнул остров, держась как можно ближе к берегу, в то время как я задавал подобающие вопросы. Он сказал: