Выбрать главу

Слейд облизал губы.

— Что такое? — спросил он хрипло.

— Что произошло с твоим голосом? — поинтересовался Кенникен.

Слейд хмыкнул, не сводя глаз с пистолета в моей руке.

— Я немного простудился. Что тебе нужно?

— Я схватил девушку.

Наступила тишина, и я почувствовал, как сердце гулко бьется в моей груди. Слейд побледнел, когда увидел, как мой палец согнулся вокруг курка и медленно увеличил давление. Я выдохнул:

— Где?

Слейд нервно кашлянул.

— Где вы ее нашли?

— В Кьеблавикском аэропорту — она скрывалась в офисе Айслендэир. Мы знали, что ее брат пилот, и мне пришла в голову идея поискать девушку там. Мы забрали ее без всяких проблем.

Мне стало ясно, что это правда.

— Где она теперь? — прошептал я на ухо Слейду, приставив пистолет к его затылку.

Он задал вопрос, и Кенникен ответил:

— В обычном месте. Когда мне тебя ждать?

— Ты будешь очень скоро. Я плотнее прижал дуло к его жирному загривку и почувствовал, как он вздрогнул.

— Я выезжаю прямо сейчас, — сказал Слейд, и я быстро оборвал связь, нажав на рычаг телефона.

Я отскочил назад на тот случай, если он попытается предпринять что-нибудь, но он просто лежал, не сводя глаз с телефонного аппарата. Мне хотелось кричать, но сейчас не было времени на то, чтобы выражать свои эмоции. Я сказал:

— Слейд, ты ошибался — я способен тебя убить. Теперь ты знаешь это, не так ли?

В первый раз я обнаружил в нем признаки страха. Его второй подбородок и нижняя губа дрожали так, что он стал походить на толстого мальчика, готового расплакаться. Я спросил:

— Где находится обычное место?

Он посмотрел на меня с ненавистью и ничего не ответил. Я был в затруднительном положении; если я его убью, то ничего от него не узнаю, и в то же время я не мог нанести ему слишком сильные повреждения, поскольку хотел, чтобы он был в состоянии совершить небольшую прогулку по улицам Рейкьявика, не привлекая к себе ненужного внимания. Все же он не знал о моей проблеме, поэтому я сказал:

— Ты все еще будешь жив, когда я закончу над тобой работать, но тебя это вряд ли обрадует.

Я послал пулю в пол рядом с его левым ухом, и он вздрогнул всем телом. Звук выстрела снова оказался на редкость тихим, и я подумал, что, должно быть, он раскрутил патроны и отсыпал немного пороха, чтобы уменьшить шум. Этот старый трюк обычно применяют, когда необходимо вести огонь, не привлекая к себе внимания, и если все сделать правильно, пистолет будет стрелять на несколько меньшее расстояние, но пуля по-прежнему сохранит свою убойную силу. Такой метод гораздо лучше, чем использовать глушитель, эффективность которого сильно переоценивают. Глушитель хорош для одного бесшумного выстрела — после этого стальная вата внутри него уплотняется и обратное давление возрастает настолько сильно, что стрелок рискует остаться без руки.

Я сказал:

— Хотя я и неплохой стрелок, но все же мои способности не беспредельны. К тому же только ты один знаешь точность этого пистолета. Мне кажется, что он немного забирает влево, поэтому если я попытаюсь прострелить твое правое ухо, есть все шансы на то, что пуля застрянет у тебя в черепе.

Я немного переместил пистолет и прицелился. Он сломался — его нервы полностью сдали.

— Ради Бога — прекрати! — Эта разновидность русской рулетки пришлась ему не по вкусу.

Я прошептал ему на уход:

— Где находится обычное место?

Его лицо было покрыто испариной.

— У Сингваллаватна.

— Тот самый дом, в который меня привезли после Гейзера?

— Верно.

— Надеюсь, что ты не ошибся, — сказал я. — Поскольку я не собираюсь тратить время на бесплодные поиски по всей Южной Исландии. — Я опустил пистолет, и на лице Слейда появилось облегчение. — Рано радуешься, — заметил я. — Надеюсь, ты не рассчитываешь на то, что я оставлю тебя здесь.

Я подошел к тумбочке у изножья кровати и открыл крышку его чемодана. Я достал оттуда чистую рубашку и бросил ее ему.

— Разорви рубашку на полосы и перевяжи свою руку. Оставайся на полу и не поддавайся разным хитроумным идеям насчет того, как на меня наброситься.

Пока он неуклюже рвал рубашку, я порылся в его чемодане и нашел там две обоймы с патронами 0.32 калибра. Прихватив их с собой, я подошел к гардеробу и достал из него плащ Слейда, карманы которого были мною уже обысканы.

— Стань лицом к стене и надень вот это.

Я внимательно наблюдал за ним, готовый к любым неожиданностям. Я знал, что если сделаю хотя бы один неверный шаг, он сумеет извлечь из этого все возможное преимущество. Человек, который оказался способен просочиться в самое сердце Британской разведки, не мог быть глупым. Ошибки, которые допустил Слейд, причиняли ему сильное беспокойство, и он изо всех сил пытался их исправить, избавившись от меня. Если я не буду соблюдать осторожность, он еще вполне сможет выбраться из трудного положения.

Взяв с кровати паспорт и бумажник Слейда, я сунул их в свой карман, после чего швырнул ему через комнату шляпу, которая опустилась на пол у его ног.

— Сейчас мы выйдем на улицу. Ты будешь держать перевязанную руку в кармане своего плаща и вести себя, как английский джентльмен, коим ты не являешься. Одно неверное движение, и я пристрелю тебя на месте, даже если это будет происходить посередине Хафнарстраети. Я надеюсь, ты понимаешь, что Кенникен совершил большую ошибку, схватив Элин.

Он произнес, стоя лицом к стене:

— Я предупреждал тебя об этом еще в Шотландии. Я просил тебя не вовлекать ее в операцию.

— Весьма предусмотрительно с твоей стороны, — заметил я. — Но если с нею что-нибудь случится, ты покойник. Возможно, раньше ты и не ошибался, когда рассуждал о моей неспособности совершить убийство, но, надеюсь, теперь ты не станешь на это рассчитывать, поскольку один волос с головы Элин важнее для меня, чем все твое паршивое толстое тело. Тебе лучше поверить мне, Слейд. Я сдержу свое слово.

Я увидел, как он вздрогнул.

— Я верю тебе, — произнес он тихо.

Я решил, что он и на самом деле мне поверил. Он знал, что теперь ему противостоит нечто более примитивное, чем патриотизм или преданность человека своей общественной группе. Это было более фундаментальное чувство, и хотя я, возможно, не убил бы его за то, что он шпион, я способен безжалостно застрелить всякого, кто встанет между мной и Элин.

— Хорошо, — сказал я. — Возьми свою шляпу и выходи.

Я вывел его в коридор, заставил закрыть дверь, а затем забрал ключ. Я перекинул через руку одну из его курток, чтобы скрыть пистолет, и пошел следом за ним, держась в шаге позади и немного справа.

Мы покинули отель и зашагали по улицам Рейкьявика в направлении того места, где я оставил машину Нордлинджера.

— Ты сядешь за руль, — сказал я.

Усаживаясь в машину, мы совершили несколько замысловатых балетных па. Открывая дверь и усаживая его внутрь, мне следовало постоянно следить за тем, чтобы он ни на секунду не получил надо мной преимущества, и в то же время наши ужимки не должны были привлекать внимания прохожих. Наконец мне удалось усадить его за руль и устроиться самому на заднем сиденье.

— Теперь поезжай, — приказал я.

— Но моя рука, — запротестовал он. — Боюсь, у меня не получится.

— Ты сделаешь это. И меня ничуть не беспокоит, какую боль ты будешь испытывать. Ты ни на секунду не превысишь скорость тридцать миль в час. И даже не думай о том, чтобы направить машину в канаву или вызвать аварию каким-либо еще способом. И причина, по которой ты не должен об этом думать, находится вот здесь. — Я прижал к его затылку холодное дуло пистолета. — Это будет всю дорогу находиться позади тебя. Представь, что ты заключенный в сталинских застенках, а не один из его мальчиков. Опробованный метод казни — неожиданная пуля в затылок, не так ли? Но если ты сделаешь что-нибудь рискованное, то свою пулю ты получишь совершенно точно. Теперь трогайся с места и будь очень осторожен — у моего пальца на спусковом крючке аллергия к внезапным толчкам.

У меня не было необходимости объяснять ему, куда нужно ехать. Мы оставили слева от себя усеянные утками воды озера Тьернин, миновали Исландский университет и вскоре покинули город. Он вел машину, сохраняя молчание, и, оказавшись на открытой дороге, ни разу не позволил стрелке спидометра превысить отметку тридцать миль в час. Я думаю, это происходило не благодаря его послушанию, а просто потому, что переключение скоростей причиняло ему боль.