– И ты так и поставила?
– Какое там! Я только прогнозирую здорово, а вот ставлю по-идиотски. Задержка умственного развития. В-девятых…
– А можно будет посмотреть потом эти ваши программки? – перебил меня Юзя Вольский с нескрываемой алчностью.
– Да ради Бога. Сегодня?
– Сегодня я бы только беглый взгляд бросил, а, вообще мне бы их одолжить… вместе с записями.
– Надолго?
– Нет, недели мне вполне хватит.
– Ну, на неделю можно, – милостиво согласилась я. – В-девятых, подлинность и честность заезда проверяется после выплат. Тут уж надо иметь многолетний опыт на бегах. И я отмечаю весьма оригинальное явление…
И я замолкла, задумавшись как раз над этим оригинальным явлением. Уже много лет назад я научилась безошибочно предсказывать размер выплат по выигрышам, ошибалась на какие-то гроши, угадывая с равной легкостью последовательности и триплеты. И вдруг я осознала, что в последнее время у меня это совершенно не получается, почти все выигрыши меня застают врасплох: они то намного меньше, то намного больше. Может, в этом что-то есть?…
Я решила рассказать им обо всем, объяснить понятно и доходчиво, чтобы и ежу стало ясно, потому что дело могло оказаться очень важным.
– Ну, сначала человек видит лошадь в программке, – медленно произнесла я. – Можно угадать, что это будет фаворит, что люди будут на него ставить. Потом видит, что творится в кассах и на кого ставят. На какую-то лошадь висят нулевые билеты, никто о нее, так сказать, рук не марает, все лезут ставить на фаворита. И вдруг приходит тот самый фукс, на который билеты были по нулям, ведь заплатить должны целое состояние, ну, скажем, тысяч шестьдесят, если ставить «верхом». А платят какие-то десять. То же самое в последовательностях и триплетах. Ставили в основном на совершенно других лошадей, значит, выплаты должны быть страшенные, а тут – фигушки с маком. Еле-еле дотягивает до самых обычных выигрышей. Значит, нашелся кто-то, поставивший как следует. И сегодня такое явление как раз случилось…
Я рассказала им о лошадях от Дерчика, о том втором триплете, выигрыш по которому снизился в десять раз относительно первого. При случае мне вспомнились Сарновский и Бялас. Я уж думала, что у Юзи пленка закончится, а я все еще была в самом начале своей эпопеи.
– Диспропорция в выигрышах: «верх», последовательность и триплет, – объяснила я. – Крупный выигрыш за «верх», крупный за триплет, а тут получается совсем дико: «верх» большой, а триплет – маленький. Или наоборот: «верх» – маленький, а триплет миллионы сшибает. Но тут еще можно понять.
– А почему? Что это означает?
– Ну, кто-то заканчивал ставку одной лошадью, а какую-то другую не вставил в триплет, потому, чтобы подстраховаться, ставит на нее «верхом» по-крупному. Проиграет он триплет, а одиночную ставку выиграет. В таком случае «верх» выигрывает меньше, но триплет-то остается, потому что на него такие ставки не влияют. Триплеты надо поставить загодя, за один заезд, то есть если играешь от четвертого заезда, то надо поставить перед третьим, и не позже.
– Минутку, – сказал майор Юзя, – я повторю, чтобы проверить, правильно ли я понял. Приходит какая-то лошадь, на которую никто не ставил, и за это должны заплатить очень много. А платят мало. То есть кто-то, значит, поставил… но как? Втайне?
– Невозможно поставить совсем тайно, потому что все подсматривают, как другие заполняют свои купоны. Но могли поставить в последний момент, в какой-то одной кассе, и очень по-крупному.
– То есть из этого должно следовать, что все было заранее подстроено?
– Ну вроде бы и можно, но головой не ручалась бы. Меня от этого удерживает один случай, в котором я некогда сама участвовала и которого до могилы не забуду. Хаживал в свое время на ипподром один индус, наверное из посольства, такой аристократический на вид, приводил с собой пару жен и детишек кучу. Раз случился такой заезд, шли там девять лошадей, все двухлетки, в том числе один дебютант. Другие уже бегали пару раз. Посмотрела я на них в паддоке и выбрала себе трех, единичку, двойку и семерку, поставила на них по кругу, двойка как раз и была тем дебютантом, которого я раньше не видела. И эта самая двойка пришла первой, за ней единичка, два-один. Понятия не имею, на что в тот раз люди ставили, но в кассу за выигрышем стояли два человека: тот индус и я. Правда, в разные кассы мы стояли. Я поставила двадцать злотых и получила две тысячи двести. А он поставил две тысячи и забрал все деньги из кассы. Это был его последний визит, больше он на ипподроме не показывался. Я этого вообще не понимаю.
– Почему? Может, как раз был такой «сделанный» заезд?
– Это из девяти-то двухлеток?! Во-первых, невозможно, во-вторых, если бы такое делалось, половина ипподрома про это знала бы, а не один индус. Объяснение могло быть только одно, а именно: он на все на свете поставил по две тысячи. Ставка у него была такая. В этом заезде он мог ставить пятнадцать последовательностей по две тысячи каждая и в яблочко попал случайно, другого объяснения я не вижу.
– И такой случай может попасться каждому и в любой момент?
– Может. И вы вот-вот начнете понимать, почему у меня нет своего мнения. Так вот, в каких там получается?
– В-десятых.
– В-десятых, значит. Жокей падает с коня, скажем с фаворита, на трибунах вопли, что это он нарочно сверзился! Лошади идут со скоростью почти шестьдесят километров в час. Их огромное количество, у всех копыта… вы бы под эти копыта сунулись добровольно? Два-три жокея в больнице уже лежали, еще несколько бросили кататься, кое-кто заработал стойкую травму. Я всерьез сомневаюсь, что падают они нарочно.
– И я сомневаюсь. Минутку. А от чего зависит уровень выигрыша?
– Да от денег, полученных на ставках. Выигрыш не тогда высокий, когда приходит лошадь, на которую почти не ставили, а тогда, когда не пришла лошадь, на которую ставил весь ипподром. Откуда-то эти денежки должны взяться, понимаете, о чем я? Без фаворита нет фукса. А если выбирают всякой твари по паре, то выигрыш весьма заурядный.
Юзя Вольский немного подумал, пригубил вина и кивнул.
– Вроде бы понял. Какие обычно ставки?
– «Верх» и последовательность – по две тысячи, триплет – четыре, квинта – пять, в чем вообще никакого смысла нет. Если бы я только дозналась, кто это придумал!
– И что тогда было бы? – поинтересовался Януш.
– Ох, скорее всего что-нибудь большое и страшное. Разговаривать с таким человеком – все равно что об стену горох. Об Великую Китайскую. Не исключено, что я опустилась бы до рукоприкладства. Но меня от кретинов наизнанку выворачивает, поэтому сперва я постаралась бы достать оружие на длинной ручке. Не дадите чего-нибудь огнестрельного?
Оба так энергично покачали головами, что грустный вздох вырвался, у меня сам собой.
– Ну нет, не то чтобы так уж сразу укокошить, – попробовала я еще разок. – Солью какой-нибудь там или дробью, а?…
Юзя Вольский взглянул на Януша вопросительно и тревожно. Януш снова покачал головой.
– Нет-нет, тут с головой все в порядке, ручаюсь. Они меня немного рассердили. Вино вызвало припадок откровенности.
– А я себе могу лук смастерить, – ядовито объявила я. – В юности делала, из орешника. Стрелы, конечно, не идеальными получались, но на пять метров били, и раз одной подружке чуть глаз не выбила.
– Лук из орешника – ради Бога, – согласился младший комиссар. – А почему квинта не имеет смысла?
– Во всем мире ставка за вифайф – самая маленькая, ну, максимум такая же, как за остальное. В Дании – вообще одна крона. Это людей привлекает, они играют страшное количество возможных комбинаций, и оттуда самые большие поступления по ставкам. У нас же за квинту самая большая ставка, каждый ограничивает количество комбинаций, потом плюет и перестает ставить. Чем труднее что-то угадать, тем меньше должна быть ставка, это же научно доказано, а почему мы постановили делать иначе, невозможно понять. Я бы очень хотела познакомиться с тем идиотом, который принял такое решение… Ну ладно, ладно, стрелять в него я не буду, могу просто плюнуть ему на ботинки. Или хотя бы посмотрю с омерзением, это тоже может подействовать.