— Было. Знаю.
— Кто такой "Свой человек"?
Ответ его не порадовал. Оказывается, кто скрывается под этим псевдонимом, знают только двое. Сам издатель и редактор Гиляров-Платонов, да ещё Мария Васильевна, управляющая конторой редакции. Весьма "темная барынька", как сказал Пастухов…
Что-то я устал, подумал Алексей, когда добрался, наконец, до "Чернышей". Впрочем, ничего удивительного — со вторника толком не спал. Сейчас чайку и сразу на боковую.
Однако швейцар, отворивший входную дверь, расстроил его незатейливые планы:
— Вас Аристарх Матвеевич, который уж раз спрашивал-с. Очень просил, как вернётесь, сразу к нему пожаловать.
Глава 15. СПОР В БЕГОВОЙ БЕСЕДКЕ
А на балконе беговой беседки, после ухода Лавровского и Иволгина, споры разгорелись с новой силой.
Сонцов доказывал, что пятьдесят тысяч рублей в год для бегового общества, которое сейчас в долгу, как в шелку, куш солидный:
— В прошлом году наши расходы превысили доходы на тридцать тысяч. Как будем выполнять обещание уменьшить членские взносы со ста до тридцати рублей?
— Подумаешь, велики деньги — семьдесят рублей, — хмыкнул Колюбакин.
Сонцова неожиданно поддержал Михаил Иванович Бутович:
— Это для нас с тобой, Александр Васильевич. А для иного бедного помещика бега сплошное разорение — взносы, подписка на призы… Об аренде конюшни к бегам поближе, я уж и не говорю — цены такие, что и не подступишься. Многим заводчикам вести лошадей в Москву не по средствам.
Внес свою лепту и Николай Сергеевич Пейч:
— Призы, в основном, копеечные. Только для почета. А в Америке, Николай Константинович рассказывал, люди на ипподромах состояния делают. На пятьдесят тысяч мы смогли бы развернуться. Надо предложение Полякова принимать!
Приезжев пытался было втолковать им, что если банкир предлагает пятьдесят тысяч в год, значит, рассчитывает получить намного больше. Стал было говорить о своих задумках, которые сделают общество процветающим — об изменении правил испытаний рысаков, общей беговой дорожке, развитии тотализатора. Но его никто не слушал. Шум стоял как на Сухаревском рынке.
Колюбакин грохнул кулаком по широким перилам балкона.
— Довольно, господа! — властным, командирским голосом сказал он. — Доспорите в субботу на заседании постоянной комиссии. А моё слово такое: пока я вицепрезидент, никаких Лазарей Соломоновичей. На версту спекуляторов к делам общества не подпущу! Если вы не согласны, готов подать в отставку.
Вице-президента поддержал Приезжев:
— Полностью разделяю мнение Александра Васильевича и готов уйти вместе с ним. К Большому Московскому призу съедутся многие члены общества, самое время созвать общее собрание для выборов новой администрации. А сейчас пойдемте на запись. Нехорошо получается, нас уже заждались.
В приемной, действительно, было уже десятка полтора владельцев лошадей. Оживленный разговор смолк, как только появилось руководство общества. Судя по этому, минуту назад бурно обсуждались не только ближайший беговой день, но и "поэма". Кое-кто при виде "генерала главного с усами тараканьими", отвернулся, пряча ухмылку.
В воскресенье разыгрывались пять призов. Самый престижный из них долгоруковский: "Приз общества, учрежденный на вечные времена в честь президента и почетного члена Его Сиятельства князя Владимира Андреевича Долгоруков для кобыл всех возрастов". Бежать им предстояло три круга — четыре с половиной версты. Стоимость приза, по московским меркам, весьма высокая. Владелец лошади, пришедшей первой, получал 1300 рублей и золотую медаль. Коннозаводчик, в заводе которого родилась победительница, награждался золотым кубком. Но и стоимость подписки установлена немалая -75 рублей с лошади. В этом году на Долгоруковский приз было записано шесть кобыл.
— Какой состав! Какая классная компания подобралась! — восхищался Приезжев. — Зима, Ласточка, Ладья…
— А мою Грозную даже не упоминаешь? — в голосе Колюбакина слышалась обида.
— Да, что вы, право, Александр Васильевич! Высочайшего класса кобыла. Только вот, справится ли с ней ездок Евстигнеев. Где вы его взяли-то?
— С завода прислали. Управляющий заверяет, способный парнишка. Опыта, само собой, пока никакого. Но где сейчас настоящего наездника возьмешь? Между прочим, переход наездников во время сезона, Павлуша, по нашему с тобой предложению, запретили.
— Не расстраивайся, Александр Васильевич, — успокоил старого товарища Бутович — Афанасий Евстигнеев наездник в третьем поколении. Помню, как его дед ездил. Думаю и внуку, что-нибудь бог дал. Не знаю, возьмет ли приз, а вот конкуренцию сильную составит.