— И там изрядно прославился, — рассказывал Степанов. — Потом по Европе гастролировал. Когда вернулся в Россию точно не известно. Думаю в позапрошлом году. Именно с 1879-го года появились в сводках происшествий клички Коля Американец, Поручик, Пластун, Левша… Полагаю, что это одно и то же лицо.
— А он, что, действительно, левша? — поинтересовался Лавровский.
— Мы, сыщики, в отличие от репортёров, слухами не пользуемся, — ответил Степанов, который недолюбливал газетчиков. — Сведения самые достоверные. как и то, что он любит ходить с георгиевской ленточкой в петлице, а из крепких напитков предпочитает ямайский ром.
Не дослушав его, Алексей вскочил со стула и, буквально, бросился к выходу:
— Ты куда? — спросил, догнавший его Малинин.
— В "Черныши"! По дороге объясню.
Множество фактов и мелких, на первый взгляд незначительных, фактиков, сложились наконец в единую картину. Теперь он твердо знал, кто такой "американец" и где его искать.
Швейцар, отворивший входную дверь, ошарашил их новостью:
— Опять у нас смертоубийство.
Глава 21. ХИТРОСТЬ УДАЛАСЬ НА ПОЛОВИНУ
Аристарх Матвеевич Карасёв, с перевязанной головой лежал на диване и время от времени, болезненно морщась, потирал шею.
— Ждал я вашего Феодосиева, — рассказывал он Лавровскому и Малинину. — Все, кажись, сходилось: в Америке был, сигареты эти курит, свои интерес в беговых делах имеет. Да и не ангел он безгрешный. Навел я справки о нем. За границу-то уехал, потому что в убийстве подозревался. Следствие, вроде, установило, что любовница его сама застрелилась, да мало кто поверил… Ждал, значит, его, а пришёл сосед твой Николаев.
— Никольский, — поправил его Алексей.
— Теперь-то знаю, какой волчара под боком у меня в "Чернышах" жил. Пластун… Я флигеля во дворе обходил. Даже не заметил, как он подкрался да кинулся. Меня бог силой не обидел, грех жаловаться, пятаки гну. А против него, ох как нелегко пришлось. Чуть шею, сволочь, не сломал. Хорошо дворник Абдула подоспел, царство ему небесное. С одного удара, прямо в сердце.
— В точности, как Титкова и Байстрюкова, — заметил Лавровский.
— Точно, — согласился Карасёв. — Его рука. Свалил Абдулу и бегом к воротам. А на улице извозчик ждал. Кабы не это, он, подлец, на одной ноге далеко не ушёл.
— Уверены, что не промахнулись? — спросил Малинин.
Аристарх Матвеевич нежно погладил массивный полицейский "Смит-Вессон", лежавший рядом с ним на диване:
— Он меня, отродясь, не подводил.
— Полицию вызвали? — поинтересовался Алексей, опасавшийся, что Карасёв решил скрыть и это убийство.
— Пришлось, — вздохнул старик. — Куда уж тут денешься. Околоточный с доктором уже подъехали, сейчас в дворницкой. Теперь Игнатия Францевича ожидаем.
Замайский не заставил себя ждать. Узнав, что случилось, только покачал головой:
— В рубашках мы с вами, Аристарх Матвеевич, оба родились. Вы, потому что после встречи с Колей Кавказским живы остались, а я…
Алексей без труда представил незавидное будущее участкового пристава, случись с Карасёвым беда. Начали бы разбираться и выяснили — несколько месяцев, почти рядом с генерал-губернаторским дворцом, по поддельным документам проживал преступник, которого ищет полиция всей Российской Империи… Увольнение со службы, в лучшем случае.
— Пойдёмте, проведём обыск номера преступника, — распорядился пристав.
В номере обнаружилось много интересного. Коробка американских сигарет. Тех самых — турецкий табак, ручная скрутка, изобретение мистера Филиппа Мориса. Несколько бутылок ямайского рома.
Врач из Тверского полицейского дома, маленький толстый человечек, который приезжал в "Черныши" в прошлый раз, открыл одну из них, отхлебнул изрядно и авторитетно заявил:
— "Капитан Морган". Именно его и пили переписчики перед смертью. Только это не отравленный — миндалем не пахнет.
— Какая досада, что свидетели не запомнили номер извозчика, — сокрушался Замайский.
Алексей пришел ему на помощь:
— Номера не знаю. Но не сомневаюсь, что это Андрей Чесноков. Живёт на постоялом дворе Голубева, возле Тверской заставы
Оставив помощника составлять протокол, пристав немедленно отправился на поиски Чеснокова.
К Лавровскому подошел коридорный Спирька:
— Алексей Васильевич, а к вам, часа два назад, барин заезжал.
— Какой ещё барин?
— Высокий такой, волосы назад зачёсаны, со стёклышком в глазу. Да они вам-с ещё записочку оставили. Вот-с. — Спирька протянул ему карточку, оказавшуюся визиткой Аркадия Иволгина. На ней каллиграфическим подчерком было написано: "А.В.! Нам необходимо срочно переговорить. Весь день буду в канцелярии общества".