— Благополучно, друзья мои, только несколько продуло меня дорогой…
— Зато сегодня ночка — только кур воровать! — поспешила замести прошлое лиса.
— Ни ветерка!! — подхватил пес. — Так и хочется работать и жить! — и выставил на стол бутылку с прозрачной жидкостью.
— Что это?! — округлил глаза не ожидавший такой прыти Агап Павлович.
«Лагримас де кристо», — тявкнул пес, видимо, по-испански.
Агапа Павловича это, разумеется, не удовлетворило.
— Старый добрый «опорто» типа «Агдам», — замазала нависавший вопрос лиса. — Увольте беспокойство. Оно ни к чему. Уж на что я, слабая женщина, и то чувствую эдакий прилив сил, творческое, можно сказать, горение, — она изобразила хвостом пламенное горение. — Не перекинуться ли по такому случаю в картишки?
Как и в прошлый раз Агап Павлович заподозрил нутром неладное и в игривом «картишки» ощутил скрытый подвох, но вида не подал, а наоборот — пошел зверью навстречу:
— Отчего же? Каждый имеет право на отдых… А во что вы обычно играете?
— В подкидного «Иванушку», — оскорбительно ухмыльнулась рыжая.
— Да и в «козелка» перекинуться не против, — сказал пес, усаживаясь по-домашнему и снимая с шеи, как галстук, медаль «За спасение утопающих».
— Это я ныряльщиков из реки Леты таскал, — смутился он, припекаемый жгучим, чересчур пристальным взглядом хозяина. — Не дал людям кануть: прямо со дна за волосы доставал, аж упарился! Зато сам теперь вроде бессмертный, — и погладил медальку лапой.
— Брось заливать, ты и плавать-то не горазд, — осрамила бессмертного лиса. — Он, Агап Павлович, — полюбуйтесь на пасть! — горлом взял.
Пес, должно быть, покраснел (за шерстью не разберешь), но еще больше смутился Агап Павлович.
— При чем тут горло?! — сказал он негромко, но заносчиво. — Я ангиной третий сезон болею… И вообще, что за манеры! Вот уж действительно «посади лису за стол…»
— Простим женщину, — заспешил установить мир пес. — Они в тонкость наших делов войти не могут, потому что и постирушки, и сковородки на них, и награды за то — никакой. Вот они за разговором душу и отводят!
Чепуховость песьих слов была очевидна, но обыденная житейская формулировка все же утешила Агапа Павловича, и он сказал псу, как мужчина мужчине:
— Дуня в тележке, хе!
— Вот именно! — подхватил, словно кость, пес. — Я-то отлично понимаю, что в «Иванушку» вам не позволяет положение, но в «козла» с шаманкой — это же разлюбезное дело!.. Пригласим четвертым «Голубого козлика» и примилехонь-ко проведем время. Он ведь и так, кажется, ваш партнер в «игре»?
«За один стол нас посадить хотят! — мелькнуло у Агапа Павловича. — Хотят склонить к примиренчеству… Т-а-ак, опрокину сейчас на них стол, притисну в угол и — к телефону…»
— Минуточку! — остановила лиса. — Это он вам бред собачий изволил сказать. Не будет четвертого. «Голубой» нынче занят. С него сейчас портрет пишут… для истории. Так что давайте-ка тихо-мирно в преферанс. — И потянулась к колоде.
— Ну что же, сдавайте, — хрипло проговорил Агап Павлович: с него никто еще не писал полотен для истории, и сообщение лисы его крайне ущемило. — Сдавайте, а я пока двери прикрою от сквозняка… Насморк, знаете ли…
— Вам, наверное, позвонить хочется? — нагло предположила лиса.
— С чего вы взяли?! — замялся Агап Павлович, а сам подумал: «Вот гады! По глазам читают!» — и, потупившись для сокрытия мыслей, оправдался: — Здоровье не купишь!
— Если бы только здоровье, — сказала лиса и затрещала картами, как кастаньетами. — А разговор по душам теперь разве купишь?
— Наловчились куда там! — прокашлял пес. — Говорят «будьте здоровы!», а читай «чтоб ты провалился!».
— Это и есть «одиночество на людях», — въедливо подкрепила лиса.
— Не одиночество, а творческая уединенность, — обиделся за себя Агап Павлович. — Избирательное общение, я бы сказал, разумный выбор.
— Во дает! — с кашлем захохотал пес. — То-то ты Тимура Артуровича да Кирилл Ивановича выбрал…
«Откуда он их по отчеству знает?!» — удивился Агап Павлович и, заалевшись, сказал:
— Это так… просто гости.
— Все мы на этой земле гости, — проговорила лиса, сдавая карты. — Так зачем, спрашивается, лишним барахлом обрастать?.. Берите карты, Агап Павлович, берите — там ваши козыри.
Агап Павлович взял, расправил карты и расплылся в мстительной улыбке: три туза и длинная масть бубен обещали ему верную игру.