Вернулась я к кассе, и, как обычно, в меня вселился демон. Два-пять я поставила один раз, а потом, без всяких разумных причин, сыграла ещё с двойкой и пятёркой единичку, четвёрку и шестёрку. Угрохала я на этот первый заезд семьдесят тысяч и окончательно потеряла веру в себя.
Старший комиссар Ярковский терпеливо пережидал моё помешательство.
— Ну? — вполголоса спросил он, когда я отошла от кассы.
Мы вышли на воздух со стороны беговых дорожек, где пока что было мало народу. Все торчали возле паддока и около касс.
— Во-первых, один из тех, кто выиграл в субботу триплет на лошадях от Дерчика, носит фамилию Завейчик, — сказала я сразу, не задавая глупых вопросов на тему того, что им известно, а что нет. — Во-вторых, могу сейчас узнать, где он живёт и работает. В-третьих, с субботы он пропал. В-четвёртых…
— Вы откуда все это знаете?
— Наверху сидит девушка, которая знает его лично и разыскивает.
— Все о девушке!
— Все не могу, но зовут её Моника Гонсовская, стопроцентная лошадница. Живёт в Лонцке на конезаводе, а в Варшаве у тётки, на Асфальтовой, четыре.
Этот Завейчик — знакомый её тётки. В-четвёртых, разговора о том не было, но у меня такое впечатление, что о вас рассказывать не следует? Кажется, пока никто не знает, что вы — мусор на службе.., простите, Бога ради, сотрудник полиции…
— Это мелочи. Все правильно. Я об этом не сказал, правда, но вам, кажется, и так все ясно.
— Ну да, теперь ясно. Хорошо, что я до сих пор не сумела накуролесить, потому что была занята бегами.
— Повезло. Узнайте все, что можно, об этом Завейчике неофициально. Мы официально знаем, что у него завод по производству искусственных материалов, погремушки там, рыбки всякие для детей. Адрес мы тоже знаем. А вот сплетни всякие или что ещё…
— То есть мне работать подсадкой?
— Вот именно. Придётся вам немного поработать подсадкой. Разве что вы на стороне всего этого мошенничества и свинства?
Мошенничество и свинство я никогда в жизни не поддерживала, но в роли подсадки должна была выступить впервые. Возражать я не стала. Вернулась наверх, когда до начала заездов оставалось ещё минут десять. Девушка сидела на своём месте.
— И что? — спросила я. — Вы уже были в секретариате?
— Ещё нет. Я не очень понимаю, как это устроить, я просто надеюсь, а вдруг он ещё появится? Пережду три заезда, потом пойду давать объявление.
— Далеко вам ходить не надо, тут сидит за столиком пани Зося, она вам все устроит. Ладно, я к ней сама пойду. Как его зовут?
— Альфред.
— Порядок, после третьего заезда покричат, чтобы Альфред Завейчик обратился в секретариат наверху. Вы его хорошо знаете?
— Не знаю, хорошо ли, но кажется, с самого рождения. Это был такой.., ухажёр моей тётки, знакомство у них так и осталось. Он для неё всякие дела проворачивает.
— Легально?
Девушка снова очень удивилась.
— Легально ли? Наверное… Я не знаю. То есть мне трудно предполагать, чтобы моя тётка впуталась во что-нибудь нелегальное. Собственно говоря, она ничего не делает, у неё доходы от виллы, которую она сдаёт, но сдавала она всегда через агентство «Пума», не знаю, как сейчас, во всяком случае, официально какому-то посольству сдавала или кому-то в этом роде. И бижутерию продаёт. Завейчик именно это для неё и устраивал. Вроде как в этом ничего уголовно наказуемого нет.
— По-моему, нет. Если можно вам посоветовать…
— Дай открывалку, — сказала Мария, вытаскивая из сумки бутылку пива. — Я успела поставить, что считаю абсолютным чудом. Мети нет?
Я вырвала из-под неё свою сумку и бинокль, которыми заняла для неё кресло, и вытащила консервный нож для пива. Лошади вышли на дорожку и показали пробный галоп. Толпа переметнулась на другую сторону. Вальдемар через плечо пана Здися стал передавать нам тарелочку с солёными палочками.
— Сидеть!! — дико завизжала я, потому что пан Здись стал подниматься с места.
Мария швырнула открывалку на кресло и успела вырвать у Вальдемара тарелку. Пан Здись сообразил, в чем дело, и переждал наши манипуляции.
— Пана Мариана не будет, — сообщил он всем. — Я его на улице встретил, он уезжает во Францию, наверное, уже сегодня уехал. Двойка выигрывает!
— Сейчас? — спросил кисло Юрек.
— Сейчас. А я квинту начал!
— Трогательный человек, — сказала Мария, не понижая голоса, и стала разливать пиво по стаканам.
Я спросила её насчёт Мети. Не далее как вчера вечером Гонората постановила закрыть его дома на ключ, но, видимо, что-то изменилось. Ну да, изменилось, с тем, что Метя должен был закрыть сам себя, а если бы ему наскучила изоляция, он мог приехать на бега. Ставит он вместе с Марией, не только на то, о чем они вчера договорились лично. Вдохновение на него накатило сегодня уже в девять утра, и он поймал её по телефону на работе. Может, придёт и сам.
— Если до сих пор не пришёл, его уже и не будет, — высказалась я. — Успокойся, нигде не написано, что нужно разлить пиво до капельки! Ой, мамочки!..
Мне удалось отпить немного пены, прежде чем она залила весь парапет балкончика. Громкоговоритель прохрипел, что закрываются последние кассы. Моника Гонсовская сзади коснулась моего плеча.
— Простите, но вы начали мне что-то говорить… Я долго и мучительно вспоминала, что же я хотела ей сказать.
— Ах да. Если можно вашей тётке что-то посоветовать, так было бы очень хорошо, если бы она была совершенно искренней. Полиция будет её расспрашивать про этого Завейчика…
— Завейчик что-нибудь натворил?
— Да нет, не думаю. Но он скорее всего является важным свидетелем. О нем будут спрашивать. Если ваша тётка не совершила вместе с ним никакого преступления, то лучше пусть скажет всю правду. Впрочем, могу вам рассказать, в чем дело, потому что об этом уже весь ипподром знает. Был убит жокей, и теперь допрашивают всех людей, которые в субботу выиграли, поставив на два первых триплета. Значит, вашей тётки это непосредственно не касается, а Завейчика — да. От души ей советую, пусть ничего не скрывает.