Орел ничего не сказал. Только помахал на прощанье крылом. Бегемотик почувствовал, что это помощь от его знакомой подоспела. «Наверняка сова предвидела это. Вот так птицы!
«Спасибо!» – поблагодарил мысленно бегемот, а вслух произнес:
– А вот где искать ящерицу?
– Какую ящерицу тебе надо? – рядом очутился степной волк и стал выкладывать перед бегемотом разных сушеных ящериц.
– Нет. Мне нужна живая! – вскрикнул бегемот. Ему было жалко мелких животных.
– Ну нет так нет. Я тут всех выловил. Ищи.
Сел бегемот на камень и пригорюнился: «Вдруг уже и ящерицы нет. И ему никто не поможет?». Посмотрел вокруг, а там цветов видимо невидимо. Всех расцветок. Полюбовался он чуток. Тут показалось ему что желтый цветок на него бежит. Да так шустро. Обомлел бегемот и прятаться за камень уже захотел. А цветок и говорит:
– Это ты бегемот с колючкой?
– Да я. А ты кто?
– Я ящерица. Пошли, помогу.
– Пошли. А ты волка не боишься?
– Так видишь, я же перевоплотилась в цветочек, – из-под лепестков мелькнули хитрые бусинки глазки.
Повела ящерица бегемотика между горами в ущелье.
Долго шли или коротко, нам неведомо. Пришли они в место дивное: сочной травы много, бабочки летают и водопады вокруг.
– Отдохни тут, – сказала ящерица, – Вон сколько топал до меня. Небось голодный?
– Да, тетенька ящерица. Очень я отощал. И устал.
– Ну вот и хорошо. Поспи, а завтра будем тебе помогать.
Наелся бегемот от пуза и спать улегся под кустом. Опять ему бегемотихи снились. Но уже много и все на него гурьбой набросились так, что он от этого проснулся.
Глядь, а нет вокруг ничего как вчера было: ни водопадов, ни цветов. Только камни голые да песок лежит. Подивился бегемот и думает: «Может, и ящерица мне приснилась?»
– Я только в яви показываюсь, – послышался тонкий голос сзади.
– Ура! Тетенька ящерица, вы тут! А куда все делось?
– Тут всегда так. То есть, то нет. Место такое – Вулканоград. В любой момент что-то происходит. Я уже привыкла. Но тебе не то надо… Пойдем раз отдохнул, в наш кратер.
– Сразу в кратер? – испугался бегемот, – А вдруг вулкан проснется – сразу зажарит.
– А чего ты боишься? Ты же зима. Заморозишь лаву и был таков.
– Вы смеетесь?
– Не серчай. Все хорошо будет. Вулкан наш мудрый. Почти пять тысяч лет живет. Все знает.
И пошли они вверх по крутой тропке к вулканному рту, через который уже шел дым и слышалось клокотанье.
Встали они на самом краю. Бегемотик был сам не свой от страха. Никогда ему еще не доводилось быть так близко к огненной стихии.
Ящерица стала громко и отчетливо кричать в жерло:
– Батюшка вулкан здравствуй!
Из ямы послышалось гулкое «здравствуй».
– Помоги бегемоту. Далече шел. Яд колючий выжги из него.
– Из него! – послышалось снизу.
Бегемот подумал, что это, наверное, эхо, но внутри все еще сильнее похолодело от ужаса.
– Пусть он мне кинет свое самое заветное слово. Тогда посмотрим какой это бегемот, – гул из жерла продолжался.
Ящерица посмотрела на бегемота:
– Ну, кидай.
Тот не понял:
– Я не знаю, что кидать? Какое слово?
– Заветное голубчик, говорил же вулкан. Ну подумай. Поразмысли.
Подумал бегемот: «Заветное слово было «мама», когда я родился. Мне милей всего его говорить хотелось. И крикнул он:
– Ма-а-ма!
Выслушал вулкан и засмеялся:
– Ой дитя ты несуразное. Мама – твое заветное слово. Ну лови тогда жар просветный, – И запустил вверх огромный паровой шар. – Зайдешь в шар. И чувствуй. А там и увидим, как яд проявится.
Подлетел шар к бегемоту. Прыгнул он в него. Ох жарко в нем пуще бани. «Хоть не замерзну» – подумал бегемот. Шар взлетел и посередине остановился: между небом и жерлом вулкана.
Внутри сидел бегемот: ни жив ни мертв. И не понимал, что чувствует:
– Страх и ужас? Да. От зыбкости шара и боязни упасть и расшибиться или сгореть.
Он потопал внутри по полу и потрогал стенки: шар вроде прочный.
Стали ему воспоминания про маму его всплывать. Как ее забота его окружала. Кушать попросил – мама принесла. Спать – уже постель из трав медвяных готова. И вспомнил он как брыкался и вредничал. Ведь мама все простит.
– Вот я негодный был, пользовался добром маминым, а сам и палец о палец не ударил. Да еще пошел далече от нее, чтобы показать, что самостоятельный. А ей горе причинил. Вот я дурак!
Вспомнил как он над отцом смеялся, когда тот пытался ловить камыш для дома. Стыдно ему стало, что он так относился к родным – свысока, будто все ему должны всегда, а он царь какой-то.
Заплакал он так как понял, что гордыня его огромной выросла, любить родных не позволяла.
И тут как обдало его сильнейшим жаром, что терпеть невозможно. Пузырь лопнул, а из жерла гейзер вверх взметнулся.