— Получается, он тебя спас.
— Да, но это его убило. Без моего веса все веревки тут же лопнули, и папин шар улетел в реве пламени.
У Алека перехватило дыхание. Ему вновь вспомнился тот германский цеппелин в Альпах: как он упал прямо перед ним, когда от пулеметного огня вспыхнул водород. Память воскресила шипение снега под рухнувшей громадой, облака пара и пронзительные беспомощные крики, доносившиеся из гондолы.
— Все видели, как он меня спас, — сказал Дилан, засовывая руку в карман. — Вот за это представили его к награде.
Он бережно вынул закругленный серебряный крестик на небесно-синей планочке; в сумраке смутно различалось выгравированное по центру лицо Чарльза Дарвина.
— Это Крест за отвагу в воздухе — высшая награда для гражданского лица за мужество, проявленное во время полета.
— Ты должен гордиться, — сказал Алек.
— Тот первый год, когда я не мог спать, я то и дело смотрел на него ночами. А потом кошмары потихоньку ушли. Я уж думал, что с ними распрощался, а тут вот такое с Ньюкирком. — Дилан посмотрел на своего товарища. — Может, ты хоть немного понимаешь, как они возвращаются? Ну это, после того, что произошло с твоими мамой и папой?
Алек, не отводя взгляда от медали, кивнул, не зная, что сказать. Сны у него, разумеется, были, хотя смерть настигла родителей в далеком Сараево, а не у него на глазах. Даже его кошмары не шли в сравнение с тем, что поведал сейчас Дилан.
Тут ему вспомнился момент, когда пыхнула зарядом пушка Теслы, и ужас, охвативший его при мысли, что «Левиафан» сейчас поглотит пламя.
— Я думаю, ты очень храбрый, раз служишь на этом корабле.
— Ага. Или сумасшедший. — Видно было, как глаза паренька блеснули в утлом свете прикрытого курткой фонаря. — Ты, наверное, думаешь, это глупость несусветная? Все равно что пытаться сгореть заживо, как в свое время папа?
— Что ты! — вскинулся Алек. — Ты чтишь память о своем отце. Неудивительно, что тебе хотелось пойти на службу в воздушный флот, на этот корабль. Если б только я… — Он помолчал. — В смысле, если б оно обстояло по-иному, я бы тоже хотел здесь остаться.
— Хотел остаться?
— Звучит глупо, но за эти несколько дней… ощущение такое, будто что-то во мне изменилось. Все, что я знал, как будто перевернулось с ног на голову. Иногда ощущение такое, будто я… влюблен, что ли… — Чувствовалось, как тело Дилана рядом напряглось. — Да-да, я понимаю, слово дурацкое, — поспешил сказать Алек. — Звучит совершенно не к месту.
— Но ты говоришь, что… Ну, это… А если и вправду все обстоит не так, как ты думал? Если бы я… Или ты уже догадался? — Дилан сдавленно выдохнул. — Ну, про что ты сейчас, только что, сказал?
Алек досадливо качнул головой.
— Наверное, я неудачно выразился. Но ощущение иногда такое, будто я… влюблен в ваш корабль.
— Ты… влюблен… — голос Дилана дрогнул, — в «Левиафан»?
— Ну, типа того. — Алек пожал плечами. — Как будто бы мне здесь самое место.
Дилан издал что-то вроде странного, похожего на всхлип смешка и спрятал в карман медаль.
— Вы, жестянщики, — пробормотал он, — все малость двинутые.
Алек, нахмурясь, убрал руку с плеча товарища. Дилан сам всегда говорил: все живые особи на этом корабле связаны меж собой так, что неким образом поддерживают друг друга; что каждая тварь здесь — часть единого целого. Уж он-то мог бы понять.
— Дилан, ты знаешь, что я всегда был один? У меня никогда не было школьных друзей — одни лишь наставники.
— Ну да. Это потому, что ты чертов принц.
— Даже не поэтому, а из-за матери. Я никогда не смешивался с «простыми людьми», а моя родня всегда хотела, чтобы я исчез с глаз долой. Но здесь, на этом корабле… — Алек сцепил пальцы, тщетно пытаясь подобрать нужное слово.
— Здесь ты оказался на своем месте, — блеклым голосом проговорил за него Дилан. — И чувствуешь себя нужным.
— Вот-вот, — улыбнулся Алек. — Я знал, что ты меня поймешь.
— Ну да, конечно. — Дилан пожал плечами. — Я думал, ты подразумеваешь нечто иное, только и всего. А насчет корабля… я, собственно, чувствую то же самое.
— Но ты-то здесь не враг, и скрывать тебе от других нечего, — заметил Алек со вздохом.
Дилан невесело рассмеялся.
— Все не так просто, как ты думаешь.
— Да я понимаю, Дилан, что ты не простак. Однако на тебе не висят все эти вериги секретов. Никто не стремится скинуть тебя с корабля и заковать в кандалы!