Когда репортер усаживался, несколько человек за столиками лишь мельком на него оглянулись. На улицах Константинополя можно увидеть зрелища куда экзотичнее, чем лягушка-фабрикушка.
— Не знаю, чем можем быть вам полезны, — замялся Алек. — Мы сами здесь недавно.
— Не волнуйтесь, мои вопросы не будут чересчур сложными. — Репортер извлек потрепанный блокнот. — Вызывает интерес то, что нынче именуется словом «mekanzimat» — все те новые объекты, что немцы воздвигают в Стамбуле. Вы приехали по работе или как?
Алек откашлялся. Человек, конечно же, принял их за германцев. Австрийский акцент определенно не различить ни журналисту, ни его лягушке. Что ж, не поправлять же его?
— Вообще-то мы не строители, мистер Мэлоун. В данный момент мы просто путешествуем. Любуемся видами.
Глаза Мэлоуна цепко прошлись по Алеку и остановились на феске, что лежала рядом на стуле.
— Я вижу, вы даже успели сделать кое-какие покупки. Забавно, право. Мужчины призывного возраста путешествуют в военное время!
Алек про себя выругался. Вранье никогда ему не давалось; притворяться туристом вовсе абсурд, когда каждый житель Европы на учете у военных. Мэлоун, возможно, думает, что они дезертиры или шпионы. Что ж, элемент интриги здесь не помешает.
— Скажем так: наши имена вам знать необязательно. И без фотоснимков, с вашего позволения, — добавил он, указав на фотоаппарат.
— Пожалуйста. Стамбул полон анонимов.
Репортер дежурным движением почесал под подбородком свою лягушку.
— Я полагаю, вы прибыли на экспрессе?
Алек кивнул. Не говорить же ему, что они прибыли по воздуху. «Восточный экспресс», как он знал, ходит прямым рейсом из Мюнхена в Константинополь.
— Поезд, небось, переполнен рабочими?
— Возможно, там и было тесно, но мы ехали в отдельном купе.
Вот черт! Ну почему всегда вылезает наружу, что он богат?
— Значит, вы не разговаривали ни с кем из тех, кто работает на башне беспроводной связи? Так?
— На башне связи?
— Ну да. Той, которую вы, немцы, возводите на скалах к западу отсюда. Говорят, особый проект для султана. Огромная, при ней даже своя электростанция.
Алек глянул на Бауэра: достаточно ли капралу тех английских слов, каких он набрался на «Левиафане», чтобы ухватить суть беседы? Электростанция для башни связи? Пушке Теслы тоже требуется собственная электростанция!
— Боюсь, нам об этом ничего не известно, — осторожно сказал Алек. — Мы в Константинополе всего два дня.
Мэлоун посмотрел с лукавинкой, будто услышал от собеседника тонкую шутку.
— Видимо, недостаточно долго, чтобы начать звать его Стамбулом, — съязвил он.
Алеку вспомнились слова доктора Барлоу о том, что у местных жителей в ходу другое название. Хотя в гостинице служащие восприняли это без особых эмоций. «Да зовите этот город как хотите, — сказали они. — Мы сами его толком не знаем».
— Получается, вы все еще не были в бухте и не видели там новых боевых кораблей султана?
— Каких таких кораблей?
— Два броненосца, только что переданные немцами османам. — Мэлоун прищурился. — Вы их не видели? Эти корабли трудно с чем-то спутать.
— Нет, ни в какой бухте мы не были, — с глухим раздражением сказал Алек.
— Вы не были в бухте? Но ведь город, к вашему сведению, стоит на полуострове. Разве «Восточный экспресс» въезжает в Стамбул не через мост?
— Наверное, да, — натянуто ответил Алек. — Но мы тогда очень устали. К тому же это было глубокой ночью.
Зараза-интервьюер опять чему-то усмехнулся, ну просто сладу с ним нет! Сейчас, поди, скажет, что их приезд пришелся на полнолуние или что «Восточный экспресс» прибывает исключительно в светлое время суток. Какая, в сущности, разница? Он все равно не поверил ни одному слову. Быть может, время сменить пластинку?
— Странно, что вы здесь с этой штуковиной, — вильнул Алек, указывая на лягушку. — Я и не знал, что османы позволяют у себя в стране держать дарвинистских страшилищ.
— А вы умеете менять тему, — со смехом ответил на это репортер. — Я без Ржавки здесь и шагу не делаю. У нее память куда лучше, чем у меня.
У Алека расширились глаза.
— То есть… Она способна запоминать слова?
— Еще как. Вы когда-нибудь видели вестовых ящериц?
— Я о них слышал.
— Вот и Ржавка из той же породы. Правда, нет их подвижности, зато памятливость… — Репортер легонько щелкнул лягву по макушке, и рептилия лениво моргнула буркалами. — Может слушать разговоры часами и выдает их мне потом слово в слово.