Девяносто на шестьдесят. Давление. На собрание он чуть не упал. Плохо. Ноги ватные. Во рту язык. Сухой. Воздуха. Не было воздуха. Хорошо, что никто не заметил. Прошло.
Самая тяжелая в этом году первая. В первую автономку он ждал. Все время ждал. Сейчас тоже, но уже не так. А тогда.
Командующий сказал «Жди». Сказал и пожалел, спохватился. Потом говорил какую-то чушь и прихватил за прическу. Старый дурак.
И он не спал. Ждал. Каждое всплытие. Людям не сказал, но все и так поняли. Все ждали.
Сигнал – и лодка вздрагивает, ракеты толкают ее. Одна за другой. Все! Хоть одна, но дойдет. Обязательно. Одной достаточно – снесет все. Сволочи. О, господи!
Психозы начались с середины. Он срывался на мелочах – бросался на всех подряд. Все тогда ждали. Было дело. Три автономки в году – это много. Много. Надо спать…, спать. А у виска бьется: что-то должно случиться… что-то должно случиться.
Сколько раз он ловил себя: его успокаивает, если что-то случается и все обходится – сразу отпускает. Спать. Надо спать.
Тогда пришли – и сразу под погрузку ракет. И это вместо того, чтоб по домам. Бабы мерзли… начальник штаба орал на строй:
– Куда побежали!
А строй – мимо! Козел. К женам побежали. К семьям. Сам-то ты сколько капитанил? Одну? Ты, электровеник! Укатаешься еще. И не такие приходили. Он отпустил. Пусть хоть жен поцелуют. Люди же.
Не выводились. Всю ночь простояли у стацпирса. После ночи бегали втихаря домой отмечаться. А в шесть утра – назад.
Утром ушли. Проболтались без толку. Пришли. Догрузились – и опять в море на стрельбу.
Ту стрельбу он до сих пор помнит. Черт знает на чем мы в море ходим.
– Ава-рий-ная тревога! Поступление воды во второй!
– Чего орешь?! Много воды?
– Льет, товарищ командир! Крышку не дожало!
– Дожмет! Должно дожать…
– Товарищ командир! Скорость вне предела!
Ему хотелось крикнуть: «Заткнись!»
Потом крутили атаку в кают-компании и помирали со смеху. Анекдот, но три балла есть.
По приходе он опять напился. По-черному. Никто ему ничего не сказал. Ни слова. Даже э т и. Они давно ему ничего не говорят. А раньше говорили. Раньше:
– Валерий Николаевич, вы не соответствуете высокому званию.
Ах ты гнида лощеная, болотная. Он не соответствует, да?
А этот выродок соответствует? Он всему соответствует, а я, значит, пьяница? Тридцать автономок только командиром! А у этого хлыща грудь в орденах, как у кобеля на выставке! Это как?
Ладно. Не в орденах дело. Не за них служим. Но этот гад, оказывается, родину любит больше, страдает он, а Валерий Николаевич, пьянь залетная, ему мешает, гадит ему Валерий Николаевич!
Сволочи… Да ладно, все позади. Он тогда не мог не напиться. Сам не свой был. Люди, дети – все вокруг смеется, дышит, солнце – и все живы. Он привел всех домой. Всех. Он ждал всю автономку и не дождался. Слава богу. Как тут не напиться. А может, и можно было… А-а, ну их…, к аллаху…
Опять погрузки – днем и ночью. Учение. Триста тысяч в Норвегии, у наших границ. Триста тысяч! И опять он ждал. Он теперь все время ждет. Не так, конечно, как в первую, но ждет…
В первый раз экипаж напился в первый же праздник. Второй раз – во второй. Повально. С залетами и ночевками в комендатуре. Комдив тогда ничего не сказал. Нет, сказал:
– Я же просил вас, Валерий Николаевич…
Хороший мужик комдив. Что толку с того, что он просил.
– Объясните людям, будет отдых, будет…, потом…, я обещаю…
Так когда же он будет, товарищ комдив? Во вторую загребли случайно. Некому было идти. Всегда идти некому…
Жена ему этого не простила. А он просто никак не мог поверить, что в отпуске, – все шлялся по поселку, шлялся. Вот и дошлялся – загребли.
Очнулся в море с первой аварийной тревогой. Потом пришли и – снова в море загнали.
Море. Как он тогда сказал тому проверяющему: «У меня нет плохих офицеров».
Правильно. Молодцы ребята. С этими можно – в окопы, в штыки, врукопашную. к черту на рога. эти не будут в спину… Мои ребята… Хоть и драть их надо… Всех надо драть… Спать…, спать…
«Лодка, как космический корабль, в глубинах океана.» Где он это читал? Писатели! На пузо – и по трюмам! Ползать десять лет в дерьме! По уши! Потом пиши. Сколько хочешь. Если сможешь разговаривать с людьми, если захочешь разговаривать, а не просто кивать.
«Космический корабль». Да-а, Солярис. Ночью только вахта – остальные по койкам. И корабль пуст. Переходы, переборки, трапы. Кажется. Это только кажется. Аварийная тревога – и повылетают в трусах. «Космический корабль».