Немецкое решение было по-дурацки высмеяно как доказательство полного бесплодия юридического позитивизма. Оно тем не менее заслуживает самой высокой похвалы, поскольку только строгое применение принципа «преступление, предусмотренное исключительно законом» может предотвратить злоупотребление судебной властью в уголовных делах. В порядке совещательного мнения 4 декабря 1935 г. постоянный суд международной юстиции исследовал вопрос, совместим ли уголовный кодекс Данцига, принятый 1 сентября 1935 г., который подражал разделу 2 нового немецкого кодекса, с конституцией Данцига, которая содержала обычные гарантии личных свобод. Суд постановил, что эти два документа были несовместимы, потому что раздел 2 «включает в себя выходящую за пределы права область того, что верно и что неверно, в зависимости от норм нравственности или религиозных чувств». Другими словами, немецкий уголовный кодекс уничтожает все гарантии.
Расширяющееся разделение национал-социалистической судебной власти на различные отделы и рассеивание юрисдикции завершают картину. Бесчисленные специальные суды и трибуналы создавались для конкретных случаев и для определенных страт населения. У каждой из четырех машин, — партии, армии, государства и промышленности — есть своя собственная обширная судебная система, с законами, указами, судами, исполнителями и приставами. СС обладает властью не только заключать в тюрьму, но даже и исполнять приговор без судебного решения. Немецкие газеты все чаще сообщают следующие стереотипные новости: «Руководитель СС и руководитель немецкой полиции сообщают: 30 апреля 1941 г. Людвиг Кох был застрелен при оказании сопротивления» («Frankfurter Zeitung» от 18 мая 1941 г., 10 июня 1941 г., и т. д.). Ничто не выражает столь хорошо полное отрицание универсальности права и ничто не предлагает лучшего средства рассматривать каждую конкретную ситуацию и группу по-разному, чтобы манипулировать ими по своему желанию. Есть отдельные дисциплинарные суды для партии, для СА, для СС, для Трудового фронта. Есть общественные суды чести для работодателей и наемных работников и дисциплинарные суды для бизнеса. Служба труда имеет свои собственные суды. Были восстановлены военные суды. И прежде всего есть народные суды (закон 24 апреля 1934 г.), состоящие, как сказал вице-президент Берлинского народного суда, из судей, «которые являются прежде всего политическими деятелями и только потом судьями».[895] Действительно, трудно назвать членов этих судов судьями; только двое из них пришли из рядов судебной власти, остальные — высшие чиновники СС или офицеры. Ответчик не имеет никакого права выбирать адвоката, представлять доказательства, апеллировать или добиваться гласности. Есть, наконец, специальные суды, только что названные (Sondergerichte). Установленная 20 ноября 1938 г., их юрисдикция непрерывно расширялась, и прокурор может теперь отправить в них любое дело, какое он пожелает. Здесь также права ответчика являются почти несуществующими.
Все эти процессы были ускорены после начала войны. Указ 11 сентября 1939 г. создал специальное подразделение внутри федерального Верховного суда, в которое прокурор по приказу вождя может представить любое уголовное дело, которое он посчитает достаточно важным, чтобы пропустить суды низшей инстанции. Он может также просить это специальное подразделение вновь открыть любое дело (до этого еще не рассмотренное народным судом) в течение года после того, как решение стало окончательным, если у руководства есть серьезные возражения на приговор. Такой запрос обязателен для суда, и поэтому именно обвинитель фактически определяет окончательное решение, обычно высшую меру наказания. Первое дело, которое рассматривалось специальным подразделением, было делом об изнасиловании, совершенном гомосексуалистом, и, как официальный комментатор заявляет, требование прокурора о смертной казни было удовлетворено в соответствии с принципом руководства, хотя обвиняемый ранее и получил более умеренный приговор.[896]
895