По разворачивающейся спирали он обошёл всю округу. Местность была довольно однообразной – если бы не изобилие процветающих здесь животных и растительных видов. Из-под ног с треском разбегались проворные ящерицы. Увидел он и ещё одну змейку, но не обратил на неё никакого внимания. Зачем он сюда приехал? Зачем взял дочь? Ему приходило в голову, что с самого начала он знал, что что-то должно будет случиться.
И вот… Нет, такого он никак бы не мог предположить. Его снова начинала мучить нешуточная тревога: зачем он отпустил её? Но, может, она уже дома? Он даже не велел, чтобы она вернулась хотя бы к обеду. Впрочем, здесь они, по обоюдному молчаливому согласию, очень скоро отучились соблюдать часы.
Он дошёл почти до основания скал. Это был единственный поблизости выход горных пород посреди укрытых жирной почвой волнообразно пологих холмов. Дальше рельеф начинал повышаться и переходил в настоящий горный. На самом горизонте отсюда виднелись неправдоподобно синие конусообразные вершины.
Он повернул назад и почти бегом домчался в лагерь. Дочь была уже дома, она сидела на ступеньках крыльца, отмахиваясь от надоедливого жёлтого мотылька. Голову её украшал жёлто-оранжевый венок из свежих цветов, а губы были ярко красны, будто измазаны какими-то ягодами. Она с недоумением и сожалением посмотрела на взмокшего и запыхавшегося отца.
Он, стараясь казаться спокойным, сейчас имел вид школьника, скрывающего от родителей свои плохие отметки.
– Ну, где ты бродишь? – иронично спросила дочь .
– Будем обедать? – сказали они одновременно друг другу, чтобы как-то смягчить неловкость.
– Я тоже только пришла, – призналась она.
– Ну как твои новые друзья? – как бы между прочим поинтересовался отец, взбираясь не крыльцо.
Дочь приподняла брови:
– В общем – ничего.
– Слушай, – вдруг нашёлся отец. – А отчего бы тебе их не пригласить? Сюда, к обеду?
Дочь опять задрала брови и пожала плечами:
– Они не пойдут.
– Почему?
– Они тебя боятся.
Отец помолчал.
– Ну, ладно давай есть, – сказал он, уже пройдя в комнату.
За обедом он всё никак не мог подобрать нужные фразы, чтобы продолжить разговор.
– Ты что-то хочешь спросить? – догадалась дочь.
– Угу, – ответил он с набитым ртом. – Слушай, а эти свои, мальчики… Чем вы с ними занимаетесь?
– Мы играем, – невинно ответила дочь.
– Играете? – он чуть не подавился. – Во что, если не секрет?
– Ну… – несколько затруднилась дочь. – Во что дети играют? В прятки, в салочки, в дочки-матери…
– Даже в дочки-матери? – отец пребывал в искренном изумлении.
– Угу. А ещё они учат меня стрелять из лука.
– А что, у них есть луки?
– Ну да.
– Настоящие.
– Ну, почти настоящие.
– Что значит – почти?
– Ну, они никого не убивают.
– Погоди, а зачем же им тогда вообще луки?
– Ну, они ведь дети.
– А что они едят?
Дочь запнулась и, отвернувшись, посмотрела за окно.
– И всё-таки, – тронул он её за плечо. – Мы вот – сейчас обедаем. А они – что сейчас делают?
– Я не знаю, – честно ответила дочка.
Отец почесал лысоватую макушку.
– М-м-да, – промычал он, прихлёбывая чай. – Всё совсем понятно. И всё-таки очень бы хотелось на них посмотреть.
– Правда? – дочь расширила глаза.
– А что в этом удивительного?
– Ну, ты, мне казалось, здесь совсем не любопытствуешь.
– Правда? – в свою очередь удивился отец.
– Угу, – кивнула дочь, оттопырив губы.
Он допил чай.
– Сегодня опять к ним пойдёшь? – спросил он.
– Если ты не возражаешь.
– А можно я с тобой пойду?
Дочь задумалась.
– Нет, – сказала она в конце концов. – Лучше не надо.
– Почему?
– Ну, это трудно объяснить… В общем, я думаю, они не обрадовались бы, если бы ты пришёл…
– Знаешь, это несколько обидно.
– Понимаю. Я бы сама обиделась. Но такая ситуация.
Он хотел было действительно обидеться и накричать на неё, начав с бессмысленного вопроса на повышенных тонах вроде «какая такая ситуация?!», но удержался и только опустил голову на руки, изображая усталость и растерянность.
– Ну хочешь, я не пойду? – сказала дочь, потрогав его за руку.
– А они не обидятся? – спросил он.
– Не знаю. Могут. Хотя вообще я не знаю – обижаются они когда-нибудь или нет.
– Можешь мне о них ещё что-нибудь рассказать?
– Что?
Он подумал.
– Ну, хотя бы: кто у них мать, отец? Откуда они взялись, в конце концов?
– Они сироты.
– Ты точно знаешь?