– Пойдем, – сказал он мне, – просто следуй за мной. Больше ничего не надо.
И я следовала за ним. Он положил мне руки на талию, а я взяла его за плечи. Я посмотрела по сторонам, как танцуют другие. Я видела, что девушки кладут голову парням на плечо, а парни их обнимают. И вдвоем они как ракушка. Или кокон.
Когда мы танцевали, просвет между нами сохранялся. Не одни мы были такие. Некоторые пары разговаривали во время танца, и им надо было смотреть друг на друга. И были такие, кто угрюмо смотрел мимо партнера и явно не испытывал никакого удовольствия.
А я испытывала удовольствие?
Я не знала, куда смотреть, когда он меня о чем-то спрашивал. Меня удивлял его рост. На таком расстоянии он казался гораздо выше. Мне очень нравился окружающий его запах, и я задумалась, могут ли запахи людей, находящихся так близко, смешаться в один. И становитесь ли вы оба этим запахом.
Когда музыка закончилась, я вздохнула.
– Ну что, было ужасно? – спросил он, поддразнивая.
Я ему улыбнулась.
– Просто кошмар, – ответила я. – Больше никогда.
Опять начался медленный танец.
– Может, еще разок? – спросил Маттиа.
Я не поняла, откуда во мне взялась смелость. Я сказала, что это замечательная идея.
Мы танцевали три раза. Мои руки у него на плечах, его руки у меня на талии. Моя голова почти лежала на его плече. Мои ноги почти прижимались к его ногам.
После партии в бильярд мы поехали домой.
Рози и Арнаута в тот вечер мы так и не увидели.
Он остановился перед моим домом. Я отпустила руки и спрыгнула с мопеда. Он не сводил с меня глаз, пока я искала ключ в кармане куртки.
Если бы это было кино, мы бы с ним уже целовались.
Я подняла взгляд. Надо вести себя естественно.
Как он на меня смотрел. С таким любопытством. С такой радостью. Как будто я самая любимая. Потом он слез с мопеда и положил руки мне на плечи. Я сразу окаменела, но он не убрал рук.
– Не бойся, – сказал он.
– Я не боюсь, – на автомате ответила я. Вот это ложь! Я уже шесть лет страшно боюсь. Так боюсь, что не решаюсь даже задуматься, насколько боюсь.
И я не самая любимая.
Его губы были так близко, что я чувствовала его дыхание. У него красивые губы. Гладкие и красные.
– Нет, – сказала я. – Не надо, Маттиа.
От страха у меня перехватило дыхание. Мне надо уходить, или я упаду.
Его руки скользнули вниз.
– Я пошла, Маттиа. – Я быстро наклонилась к нему, чмокнула в щеку и отвернулась.
Он взял меня за руку, не отпуская сразу.
– Увидимся еще?
– Конечно, – ответила я.
И вот я уже у двери. Вставила ключ в замок и вошла. Всего на две минуты позже двенадцати.
Родители сидели в гостиной на диване и спросили, как я сходила в клуб.
– Хорошо, – ответила я. – Спокойной ночи.
Я села на кровать, не снимая куртку. Швырнула сумку в угол комнаты. Влюбилась, сказала я самой себе. И достаточно серьезно.
Меня била дрожь. Я быстро разделась, но дрожь не прекратилась, даже когда я натянула одеяло до самых ушей.
18 195
Опять поток мыслей. Их не сдержать. Я хочу, чтобы на улицах не было людей, не было всех этих радостных выкриков. Я хочу тишины. Тишина вокруг меня включает тишину во мне, так было всегда. Но я не могу свернуть и бежать в другую сторону – только по маршруту. Во всяком случае, если хочу прийти к финишу.
Я не так сильно устала. Мой организм способен бежать еще много часов. Но к моему организму прилагается голова, а вот голова эта сейчас переполнена. Я бы хотела, чтобы она принадлежала только мне, чтобы я сама решала, кого и что туда пускать. Но уже понятно, что так не получится. Люди входят и выходят, иногда даже вытесняют друг друга. Иногда вытесняют меня саму. Как сейчас. И тогда я перестаю понимать, как мне быть.
Будут ли они ждать меня у финиша, все те люди, которых я больше всех люблю? Раньше я не задавала себе этот вопрос. Они просто были там и ждали меня.
Я уверена, они там. Уверена настолько, насколько могу быть сейчас уверена. Но уже не так, как раньше.
Ах. Раньше все казалось другим.
Казалось.
Тот год, когда мне исполнилось десять лет. Домик на дереве стал центром мира. В домике мы были высоко над землей, свет падал по-другому, лес со всеми его запахами и звуками был и внутри, и снаружи. Все вокруг нас было настолько другим, что мы не могли к этому привыкнуть.
Линда всегда точно знала, когда мы с Рози были в домике, и приходила. Часто мы даже не слышали, как она поднимается. Замечали ее, только когда она уже стояла в домике и спрашивала, можно ли с нами поиграть. Да, конечно, отвечали мы. Когда Линда не занудствовала, с ней вполне можно было играть.