Мы приехали домой. Папа повернул ключ в замке и вошел в дом. Чересчур быстро, мне показалось.
– Долго не задерживайся, – сказал он. Дверь за ним захлопнулась.
На улице было темно и горели фонари.
– Ну что, – сказал Маттиа. – Вот мы и приехали.
Говорит несмело. Переминается с ноги на ногу. Голова набок, волосы свешиваются на левый глаз.
Я сложила руки на груди и прислонилась к входной двери.
– Тебе понравилось? – Я знала, что ему очень понравилось. Так что это был очень глупый вопрос. Но иногда единственно возможные вопросы – это как раз очень глупые.
Он шагнул ко мне. Обхватил ладонями мое лицо и поцеловал меня. Я почувствовала, как кончик его языка касается моих губ, проводит по моим губам. Всего пять секунд. Пять ужасных секунд. И я его оттолкнула.
Он посмотрел на меня с такой нежностью и тревогой, что внутри у меня все растаяло. А я не хотела таять. Я не хотела, чтобы во мне что-то менялось.
Что-либо вообще.
– Ничего не получится, Маттиа. Отпусти меня.
Он взял меня за руки.
– Не отпущу. Все получится.
Я вырвалась.
– До свиданья, – сказала я. Развернулась, пошла вокруг дома к задней двери, больше не оглядывалась.
Он не пошел за мной. А я рассчитывала, что пойдет? Что же я такая глупая, зачем сама ушла?
Мне вдруг захотелось, чтобы опять можно было отключить мысли, перестать быть Нор, той Нор, которая сбивает с толку. У которой столько людей в голове.
Повернуть время вспять. Чтобы вернулась Линда. Рози у моей двери. Маттиа навсегда. Только безопасные игры. И чтобы больше никогда, никогда не было той дрожи, что начинается вдруг – с нуля и сразу на полную мощность.
Как тогда.
Мы пришли на школьную площадку. Там уже стояли все дети из нашей школы, целая армия. Рози сжала мою руку.
– Мы не виноваты, – сказала она. И руку больше не отпускала.
Еще четыре тротуарные плиты – и расстояние между нами и остальными закончилось.
Они расступились, как Красное море. Никто не сказал ни слова. Их взгляды будто прореза́ли насквозь все, чего касались. Море за нами сомкнулось.
– Мы не виноваты.
За детьми стояли учительницы, смотрели на нас с любопытством, улыбались.
– Оставьте их в покое, – сказала одна из учительниц.
Злобный мальчишечий взгляд.
– Они ведьмы.
Его рот приблизился.
– Мне папа сказал. – Тот же мальчишка, с той же злобой.
– Твой папа – придурок. – Это Рози.
Я потянула ее за руку. Это означало: молчи.
– Это правда, мы не виноваты.
– Да, Норочка, мы знаем, – со вздохом сказала та учительница, что до этого велела оставить нас в покое.
– Меня зовут Нор.
Учительница кивнула. Нор так Нор.
– Дети, стройтесь в ряд. Быстро. Урок начинается.
Шум голосов. Море расступилось.
– Звонка еще не было!
– Я сказала, урок начинается. А кто не понял, тот останется после уроков.
Первый день будет хуже всего, предупреждала мама. Потом все станет почти как раньше.
Вслед за Рози я прошла в класс. Быстро провела рукой по глазам и направилась в конец класса. Шмыгнула за последнюю парту рядом с Рози. Здесь мы будем сидеть весь сентябрь. Первый месяц можно выбирать, куда садиться. А потом выбирать будет учительница. Я погладила рукой деревянную парту.
Будет почти как раньше. Мне мама сказала.
Спины сидящих впереди.
– Кто еще раз обернется, будет наказан, – за секунду до этого предупредила учительница.
Сработало: никто больше на нас не пялился.
Рози тихонько постукивала пальцами по скамейке. Пальцы у нее были длинные и смуглые, такие же тонкие, как она сама. Они протанцевали по скамейке в мою сторону и прошлись по моей руке. Я улыбнулась. Хотела бы я быть Рози. Красивых людей больше любят.
Учительница три раза хлопнула в ладоши.
– Закройте глаза, опустите голову и молитесь. В тишине. Начинайте. Пять минут. Не меньше.
Все начали молиться, потому что учительница всегда все видит.
Длинные черные волосы, просила я. Желательно кудрями.
– Мы молимся за Линду, – произнесла учительница. – И за всех, кому ее теперь не хватает.
10 195
Еще десять километров.
Меня догоняют двое бегунов, по одному с каждой стороны. Они настолько близко ко мне, что иногда меня касаются. Я знаю, что сейчас должна быть начеку. Тони меня предупреждал. Некоторым мужчинам захочется тебя раздавить. Они не выносят женщин на своей территории. Можно ли их при этом назвать мужчинами – это уже другой вопрос.
Я пытаюсь не волноваться. Того противного парня я смогла сбросить с хвоста. Но я сразу чувствую, что сейчас – совсем другое дело. Я чувствую запах их пота, запах их дыхания, исходящей от них угрозы. И в этот раз я бегу одна.