– Извините нас, – сказал Эдоардо. – Мы сами только что узнали, что она здесь. Надеемся, она вам не очень помешала.
– Вовсе нет, – ответила мама. – Поставить кофе?
Эдоардо покачал головой.
– Думаю, нам лучше пойти домой. Она, наверное, устала. Ты устала, Рози?
Она посмотрела на него. Ни злости, ни облегчения. Ничего. Только размазанные по лицу следы туши.
Я вместе с ними вышла на улицу и увидела, что дверь их дома, эта тяжелая дубовая дверь, стоит нараспашку. Они вошли в дом, Рози впереди всех, и дверь захлопнулась.
Знакомый камень в горле рос и заполнял собой все мое тело. Я снова и снова глотала слюну, но знала, что это не поможет. Единственное, что мне могло сейчас помочь, – это бег.
– Нор, подожди, – крикнула мама мне вслед, выйдя на улицу и увидев, что я убегаю.
Я летела как ветер. А когда наконец вернулась домой, даже не почувствовала усталости. Наоборот. В голове проносились воспоминания. Воспоминания о давно прошедших днях. Когда я до смерти скучала без Рози. Когда Маттиа сделал мне главное предложение в жизни.
Это было одним летним вечером, через несколько дней после несчастного случая с Линдой.
Я скучала дома. Телевизор включать было нельзя, потому что, говорили родители, не принято смотреть телевизор, если умер кто-то, кого ты хорошо знал. Так что я вышла на улицу, прошла мимо дома Рози. Заглянула через окно внутрь. Они сидели за столом. Я постучала по стеклу и помахала. Рози помахала в ответ. Я видела, что она хотела встать из-за стола, но ее папа велел ей сидеть. Она улыбнулась мне и пожала плечами. А Маттиа встал. Эдоардо что-то сказал, Маттиа что-то ответил и пошел к двери. Дверь открылась, и вот он уже тут.
Он сел на бордюр тротуара.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – начал он.
Я села рядом с ним.
– А Рози? – спросила я.
– Ей пока нельзя выходить из дома.
– Почему?
– Она еще не доела.
– Ты тоже не доел.
– Да. – Он улыбнулся. – Отец рассердился. Но мне все равно.
По его голосу было понятно, что он не шутит. И тогда он спросил:
– Когда вырастешь, ты выйдешь за меня замуж?
Я с испугом взглянула на него искоса. У него слишком большой нос, слишком короткие волосы, а глаза такого странного цвета, которому и название-то не придумаешь. Иногда зеленые, иногда карие, а чаще и то и другое. Меняют цвет, как кольцо настроения. Зря я отдала кольцо. Я бы сейчас тайком взглянула на него, и, если бы оно стало сине-зеленым, я бы знала наверняка. Выходить мне замуж или нет.
Тут он посмотрел на меня своими зелено-карими глазами, и я сама поняла, что я этого хочу.
– Подожди, – сказал он. – Я знаю, как мы сделаем.
Он встал, взял меня за руку и потянул за собой. Мы зашли за угол дома.
– Поцелуй меня, – сказал он.
Я испугалась. Что он имеет в виду, прямо в губы или просто в щеку?
– Сам меня поцелуй.
– Нет, я же первый сказал. И, если ты меня поцелуешь, это будет значить «да».
Я почувствовала, как мне вдруг стало жарко.
– Поцелуй, как и слово, не воробей, вылетит – не поймаешь. Так что хорошо подумай, прежде чем меня целовать.
Значит, я была права, что боялась.
– Прямо здесь? А если кто-нибудь нас увидит?
Это был глупый вопрос. Нас никто тут не мог увидеть. Поэтому мы сюда и пришли.
– Давай, Нор, – сказал он, – пожалуйста.
Я посмотрела на него. На его губы. По-настоящему будет только в губы. Он закрыл глаза и улыбнулся. Я не стала закрывать глаза, дотянулась до него, поднесла губы к его губам.
Мы целовались одну секунду. Судя по всему, больше ничего и не требовалось, потому что Маттиа открыл глаза и сказал, что теперь мы помолвлены и лет через десять поженимся.
Помолвлены, почти женаты. Мне нравилось думать, что мы с Маттиа почти женаты.
– Вот и все, – сказал он.
Он опять взял меня за руку и повел обратно к двери.
– И еще кое-что, Нор.
Мы опять сели на тротуар.
– Про Линду, – начал он. – Отец говорит, к вам будут теперь плохо относиться. Особенно к тебе.
Зачем он начал об этом говорить? То теплое чувство, которое только что наполняло меня, исчезло без следа. Почему люди должны быть против нас? Все ведь сказали, что я сделала все возможное. Я ведь тогда осталась с Линдой, а Рози могла бежать, и бежать, и бежать, пока не найдет кого-нибудь, кто придет на помощь. Мне тоже хотелось убежать.
– Я буду тебя защищать, – сказал Маттиа.
Дверь их дома открылась, и на улицу выбежала Рози.
– Я все видела, – торжествуя, сказала она. – А тебе сейчас надо вернуться и доесть, иначе тебя на месяц посадят под домашний арест.
Она села на тротуар между мной и Маттиа и толкнула его в бок.
– Давай, поторопись, – сказала она. – Он очень сильно рассердился.