С моего места гроб было не очень хорошо видно. Передо мной торчала чья-то голова с высокой прической. Я хотела поменяться местами с папой, тогда я бы сидела с краю. Но папа считал, что с краю должен сидеть он.
Так что я видела гроб только иногда, когда появлялись просветы между сидящими впереди. В какой-то момент мама толкнула меня в бок, наклонилась прямо ко мне, чтобы что-то сказать. У нее изо рта пахло кофе, а помада, которой она накрасилась, попала ей на зубы. Я задумалась, зачем она накрасила губы, сегодня же не праздник.
Мама прошипела мне, чтобы я сидела тихо.
– Мне ничего не видно, – сказала я.
– И не надо тебе ничего видеть, – ответила мама. – Молись лучше за Линду, это важнее.
Зачем молиться за Линду, раз она уже на небе?
Мама сунула мне в руку денег.
– Это чтобы положить на блюдо. Сейчас пойдешь вместе с нами вперед, иди за папой и делай то же самое, что он.
Сначала вперед вышли родители и сестры Линды и что-то там делали. Все смотрели в пол, как будто все время боялись споткнуться. Дедушки, и бабушки, и остальные родственники тоже – все смотрели вниз.
Папа встал. Люди во втором боковом нефе тоже встали. Все медленно, двумя колоннами, потянулись вперед. Рядом со мной шла мама нашего одноклассника. Я взглянула вверх и увидела, как по ее щекам и покрасневшему носу текут слезы. Очень некрасиво. Ну пусть у нее нет носового платка, но вытереть слезы можно ведь и рукой?
За ней шел сам одноклассник, тоже с опухшими от слез глазами. Выглядело это ужасно. Может, потому все и идут, опустив голову, чтобы не видно было заплаканных глаз и красных носов? А когда плачешь, все расплывается перед глазами, и людям ничего не остается, как смотреть вниз. А то еще споткнутся на ровном месте и упадут. А падать в церкви не полагается.
Я нервничала. Хотела сделать все правильно. Люди в соседней колонне двигались быстрее, чем в нашей. Теперь рядом со мной шел мужчина. Я услышала, как кто-то шепчет: «Как же им не стыдно». Я не знала, что они имеют в виду, но заметила, что мой папа обернулся, сильно покраснев, наклонился ко мне и улыбнулся. Он улыбался так, как часто улыбался в последние несколько дней, – кривил рот, хотя ничего смешного и не было. И при этом гладил меня по голове. Я надеялась, что хотя бы тут, в церкви, он не станет меня гладить, потому что после этого он всегда тер рукой глаза, и мне не хотелось, чтобы у него, как у многих здесь присутствующих, тоже были опухшие глаза и красный нос.
Я увидела, что перед гробом люди встают на колени. Они крестились, а потом подходили к одному из священников, державших блюдо. Я слышала, как звенят монеты, и видела, что всем дают какую-то карточку. Я почувствовала облегчение, потому что все оказалось очень просто. Деньги я крепко держала в руке, не хотела потерять.
В первом ряду с краю сидел папа Линды. Он сидел, сложив руки на груди, и смотрел в пол. На его плечах была перхоть. Мама Линды прижимала ко рту платок. Глаза у нее были закрыты. Я посмотрела на сестер. Они все втроем смотрели в пол, как будто они тройняшки, всегда и во всем согласные между собой, и особенно в отношении того, как издеваться над Линдой. Может, если бы они так над ней не издевались, она была бы сейчас жива, подумала я вдруг. Может, тогда ей не нужны были бы мы с Рози, чтобы играть.
И тут я увидела его. Кольцо настроения. Оно было на пальце у младшей, самой противной.
Я стала дышать совсем неглубоко, чтобы меня не стошнило. Почувствовала тычок в спину и очнулась от своих мыслей. Мне уже давно было пора вставать на колени, и я увидела, что священник с блюдом ласково мне кивает. Я встала на колени пред гробом. Потом поднялась. Проходя мимо сестер, смотрела-смотрела-смотрела на руку младшей сестры, но кольцо не исчезало.
– Лицемерная дура, – прошипела она мне.
Я быстро прошла мимо, вовремя успела положить деньги на блюдо и получила карточку. Приказала себе смотреть вниз.
Папа уже сидел на месте. Он читал карточку, опустив голову. Я посматривала на него украдкой и видела, как время от времени он проводит рукой по лицу.
Мама села рядом со мной. Она плакала. Кажется, теперь все плакали. Я прикусила губу и стала смотреть прямо перед собой. Линда сейчас на небе. Там она намного счастливее, это точно.
Рози медленно двигалась в своей колонне и чуть не споткнулась о мои ноги. Ее взгляд был направлен на карточку, которую она держала в руках. Она не посмотрела на меня. Но хоть не плакала, и то хорошо.
За ней шел Маттиа. На нем был черный костюм, как и на наших отцах. Но смотрела я на него не из-за костюма. Костюм я уже видела, только что. И что у него что-то с волосами, тоже успела заметить. И вдруг я поняла. Исчезли его кудри. И я сразу сделала открытие: у него уши торчат. Я продолжала смотреть, пока он не сел на свое место. Почти слышала свои мысли вслух, что он мне нравится и такой.