— Не надо, Кристина, он все делает сам.
Родители обменялись взглядами.
Саша снова наполнил стаканы. На этот раз выпили за здоровье Сталина и за Россию. Саша налил и Юреку, но тот отказался пить. Он уже пробовал однажды эту жидкость и не хотел опять обжечь себе язык.
В третий раз крестьянин поднял свой стакан и провозгласил:
— За свободную Польшу!
А в четвертый раз стакан опять поднял Саша.
— За самую красивую девушку на свете, — сказал он. — За Кристину. — И добавил: — Юрек, переведи то, что я сказал.
Юрек перевел.
Родители снова обменялись беспокойными взглядами, а Кристина от смущения выбежала в кухню.
Саша сказал:
— Я пришел сказать вам, что завтра наша часть уходит.
Юрек испугался:
— Вы уже уходите?
— Ты переводи только то, что я говорю.
Юрек перевел. Кристина вышла из кухни и растерянно посмотрела на Сашу.
— Мы идем на Берлин! — сказал Саша с гордостью.
Все поняли. Саша поднялся и торжественно произнес:
— Когда война кончится, уважаемые хозяева, я вернусь и попрошу у вас руки вашей дочери Кристины.
Юрек перевел.
Кристина закрыла лицо руками. Стало тихо. Все взгляды обратились к хозяину дома.
— Согласишься ли ты перейти в нашу католическую веру? — помолчав, спросил крестьянин.
Саша понял, но все-таки подождал, пока Юрек переведет.
— Соглашусь, — сказал он.
Все поняли.
— Тогда мы будем ждать тебя и молиться за тебя, — сказал хозяин.
Мать с волнением всплеснула руками.
— У меня есть еще одна просьба, — сказал Саша. — Я хочу оставить у вас своего мальчика.
Юрек смущенно перевел. Теперь все смотрели на него.
— Как тебя зовут? — спросил его хозяин.
— Юрек Станьяк.
— Ты католик?
— Да.
— Откуда ты?
— Он нашел меня в поле.
— Ты хорошо выучил русский, — сказала женщина.
— Я с конца лета с ними, — сказал Юрек.
Начались обычные вопросы — откуда он, где его родители, где он был все это время. Он давал обычные ответы. Потом хозяин спросил:
— Что ты умеешь делать?
— Я ходил с коровами на пастбище, задавал корм свиньям, мыл на реке лошадей, работал в огороде и по хозяйству, на молотилке. Я умею всё.
— Возьмем его на работу? — сказала женщина мужу.
Тот кивнул в знак согласия.
Саша поднялся. Юрек встал вместе с ним.
— Нет, — сказал Саша. — Ты остаешься.
— Уже? — потерянно спросил Юрек.
Он молча опустился на стул. Саша попрощался со всеми по очереди. Потом поднял Юрека со стула и обнял его.
— Тебе будет здесь хорошо, — шепнул он ему. — Они хорошие люди.
— Саша, — сказал Юрек. — Хочешь пожевать что-нибудь новенькое?
Саша удивленно посмотрел на него. Юрек протянул ему сжатую в кулак руку и медленно раскрыл пальцы. На его ладони лежала зажигалка. Саша чуть отстранился, а потом вдруг быстро поцеловал Юрека и взял подарок.
— Я провожу, — сказал Кристина и побежала надеть шубу.
— Там снег идет! — крикнула ей вслед мать.
— Ничего, — сказал хозяин. — Ты только не уходи далеко от дома.
Саша пожал ему руку. Потом он поцеловал руку матери Кристины. Юреку все время хотелось спросить, почему этот крестьянин говорил о католической вере. «Ведь они все христиане», — недоумевал он. Но он сдержался и не спросил.
Кристина и Саша вышли. Родители поспешили к окну. Юрек пошел за ним. Снаружи действительно падал снег. Саша и Кристина шли, обнявшись, на виду у всех. Сашина команда техников уже стояла, готовая к отправлению. Увидев своего сержанта с девушкой, солдаты встретили его криками «Ура!». Саша и Кристина поцеловались, а потом девушка, зардевшись, побежала обратно домой.
Только теперь Юрек решился спросить:
— Разве Саша не католик?
— Нет, русские — они другие, — сказал крестьянин.
Но Юреку Саша никогда не казался «другим».
— А Берлин — это далеко?
— Ты слишком много говоришь, — сказал хозяин.
— Очень далеко, — сказала Кристина и грустно вздохнула.
— А ты успокойся, — сказала ей мать. — Он все-таки русский, и кто еще знает, какой он.
— Мама! — обиженно воскликнула Кристина.
— Посмотрим, вернется ли он вообще, — сказал крестьянин и налил себе остаток водки.
