Кто-то толкнул меня сзади так, что я упал на асфальт. Вытянув руки, чтобы смягчить падение, я обернулся на обидчика, но увидел только чужую клюшку, со всего размаху ударившую по асфальту там, где только что была моя голова. Такой удар мог убить.
Послышался торжествующий крик «Мау-Маус»: это сзади напал на «Бишоп» наш резерв. Я уже встал на ноги, когда «Бишоп» смешались и побежали по аллеям. Израэль кричал мне, преследуя их:
- Убей вон того, Никки, убей его! - Он показывал на маленького парнишку, который был ранен в ногу и потому отстал. Я прицелился и выстрелил. Но тот продолжал свой бег. Я выстрелил снова.
- Попал! - крикнул Израэль и, схватив мою руку, шепнул: - Копы, бежим!
Полиция перехватывала «Бишоп», которые устремились в разные стороны по аллеям. Мы бросились в обратном направлении. Перелезая через решетку, я оглянулся на школьный двор. Там остались лежать трое, и еще несколько человек сидели раненые. Вся драка заняла не более 10 минут.
Мы пробежали, наверное, шесть-семь кварталов, пока не встретились с Карлосом и еще двумя из нашей банды и все вместе спрыгнули в канализационный ров. Израэль смеялся до икоты, глотая воздух от быстрого бега:
- Посмотрите на Никки. Он думал, что это ковбойский фильм, и стрелял в воздух.
Другие посмотрели на меня и тоже захохотали. Я присоединился к ним. Мы лежали на дне канавы и хохотали, держась за животы, хохотали до колик. Мне было хорошо, я видел кровь, я убил кого-то. Наверняка убил. А мы целы и невредимы. Я ни с кем еще не испытывал такого чувства единства, как с этими парнями, лежа в канаве. Израэль положил руку мне на плечо:
- Ты мне нравишься, Никки. Я давно искал такого друга. Мы с тобой похожи - мы оба безумцы.
Снова раздался хохот, и я почувствовал, как хорошо быть безумцем и не быть самому по себе.
- А как насчет того, чтобы выпить что-нибудь? - спросил Карлос, находясь все еще в сильном возбуждении. - У кого есть деньги?
Денег ни у кого не оказалось.
- Я достану деньги, - сказал я.
- Что ты собираешься делать? Ограбить кого-нибудь?
- Именно, бэби.
- Ты молодчина. Тебя интересует только драка. Идем, мы с тобой.
Я взглянул на Карлоса: он уже вскочил на ноги, готовый следовать за мною. Так я впервые окончательно понял, что все ребята готовы идти за самым жестоким, самым кровожадным, самым смелым.
Мы вылезли из канавы и двинулись по аллее. На углу светились огни ночного кафе. Внутри было три человека: мужчина и женщина за стойкой и старик, который доел свой ужин и шел расплачиваться. Я оттолкнул старика к стене и приставил лезвие ножа к его животу:
- Тихо, старый. Давай это мне, - сказал я, указывая на банкноты, которые он держал в руке.
Мужчина за стойкой направился было к телефону, висящему на стене, но Израэль сгреб его за одежду и щелкнул лезвием ножа:
- Тебе не терпится умереть, да?
Я слышал, как женщина ахнула и закрыла рукой рот, чтобы не закричать. Израэль толкнул мужчину к кассе и, сдернув с крючка, бросил ему телефонную трубку:
- Ты собирался вызвать полицию? О-кей! Только поторопись, я не могу ждать всю ночь!
Тем временем старик дрожащей рукой протягивал мне деньги.
- Это все? - спросил я.
Он пытался что-то ответить, но не мог. Губы его дрожали, и глаза стали закатываться.
- Бежим отсюда, - сказал кто-то.
Карлос взял ключ от кассы и вынул оттуда выручку. Старик медленно опускался на пол, держась обеими руками за грудь и ловя ртом воздух.
- Подожди! - Израэль высыпал кучу мелочи из кассы на пол. - Это подарок, - объяснил он, и мы засмеялись.
Мужчина и женщина стояли у стены, а старик сидел на полу, все больше поникая головой.
Я подхватил тяжелый сахарный контейнер и, уходя, разбил им стекло.
- Ты с ума сошел, - крикнул мне Карлос. - Это поднимет на ноги всю бруклинскую полицию. Бежим!
Старик упал лицом на пол. Мы побежали по темным улицам, возбужденно смеясь.
Спустя два месяца Карлоса схватила полиция, ему дали шесть месяцев тюрьмы. Мы избрали главарем Израэля, а его заместителем общим голосованием выбрали меня. Потом была вечеринка, и один из парней представил мне свою сестру, Лидию. Мы курили наркотики, пили дешевое вино и сидели под лестницей. Некоторые пары ходили в темноту лестничных пролетов для своих любовных дел. Я потянул Лидию к выходу. «Я твоя навеки, Никки», - прошептала Лидия.
Мы прошли к Вашингтон-Парк, но там было слишком светло и людно. Наконец, я повалил Лидию в траву возле железной изгороди и упал вслед за ней. Она хохотала, мы обнимали друг друга; но внезапно я почувствовал, что кто-то наблюдает за нами. Я взглянул через улицу и увидел десятки девичьих лиц, прижавшихся к окнам сиротского дома, что был напротив. Это было так, как будто мы занимались любовью на сцене перед зрительным залом.