- Это его третье появление в суде. Кроме того, за ним 21 арест и причастность ко всем преступлениям, от краж до покушения на убийство.
Судья повернулся ко мне.
- Сколько вам лет, молодой человек?
Я смотрел в пол.
- Встань, когда я говорю с тобой! - заорал судья.
Я встал и посмотрел на него.
- Я спросил, сколько тебе лет?
- Восемнадцать, - отвечал я.
- Тебе только восемнадцать, а ты задерживался полицией 21 раз и был в суде три раза. Где твои родители?
- Они живут в Пуэрто-Рико, - отвечал я.
- С кем же ты живешь здесь?
- Ни с кем, мне никто не нужен. Я сам по себе.
- И сколько времени ты сам по себе?
- С тех пор, как приехал в Нью-Йорк три года назад.
- Ваша честь, - вмешался офицер, - он закоренелый преступник. Это главарь «Мау-Маус». Это он инициатор всех беспорядков в районе. Я лично никогда еще не встречал такого злобного и жестокого подростка. Это зверь, а единственный способ обращаться с бешеным зверем - изолировать его. Я бы рекомендовал, ваша честь, дать ему срок до достижения 21 года. К тому времени мы смогли бы навести порядок в районе.
Судья обернулся к офицеру:
- Вы сказали, что он зверь? Бешеный зверь, так вы выразились?
- Совершенно верно, ваша честь. А если вы отпустите его, он убьет до наступления темноты еще кого-нибудь.
- Я полагаю, что вы правы, - сказал судья, глядя на меня.
- Но думаю, мы должны, по крайней мере, выяснить, почему он такой. Откуда эта жестокость? Почему ему хочется воровать, ненавидеть, убивать и драться? Сотни таких зверенышей проходят через суды каждый день, но я полагаю, государство обязано спасать своих граждан, а не просто сажать за решетку. Я верю, что у каждого из них есть душа, которую можно спасти.
Он обратился к офицеру:
- Как вы думаете, стоит попытаться?
- Не знаю, ваша честь. Эти парни убили троих полицейских за минувшие два года, и совершили еще с полсотни убийств. Единственное, чему они подчиняются, - это сила. Мы его освободим, а через некоторое время он снова окажется за решеткой - только в следующий раз, возможно, за убийство.
Судья глянул на лежавший перед ним лист бумаги.
- Круз, не так ли? Иди сюда, Круз, встань перед судом.
Я прошел через весь зал и встал перед судейским столом.
Колени мои начали дрожать.
Судья облокотился на стол и взглянул мне в глаза:
- Никки, у меня есть сын твоего возраста. Конечно, он живет в хорошем доме, в благополучном районе, ходит в школу, не совершает ничего подобного. Он хорошо играет в бейсбол, хорошо учится. Он совсем не похож на бешеного зверя. А причина в том, что вокруг него люди, которые его любят. Очевидно, тебя некому любить - и ты сам не любишь никого. У тебя нет способности любить. Это болезнь, Никки, и я хочу знать, почему она возникла. Ты не такой, как все нормальные люди. Офицер прав: ты зверь. Ты живешь по звериным законам. И обращаться с тобой надо, как со зверем, но я хочу выяснить, почему ты такой. Я предполагаю отдать тебя под опеку судебного психолога, доктора Джона Гудмена. У меня нет квалификации, чтобы решать, нормален ты психически или нет. Он вынесет окончательное решение.
Я не понял тогда, собирается он отпустить меня или держать под следствием, но ясно было одно: в тюрьму меня не посадят. По крайней мере сейчас - нет.
- И еще одно, Никки. Если ты совершишь какое-либо новое преступление или просто проявишь непослушание, я вынужден буду сделать вывод, что ты совершенно неспособен отвечать за себя и не понимаешь всей ответственности. В таком случае ты будешь немедленно отправлен в трудовую колонию. Ты понял?
- Да, сэр, - ответил я, удивившись самому себе. В первый раз в жизни я сказал кому-то «сэр». Но в данном случае, как показалось мне, это соответствовало моменту.
Следующим утром психолог, д-р Джон Гудмен, пришел в мою камеру. Это был огромный мужчина с преждевременной сединой и глубоким шрамом на лице. Ворот рубашки его был достаточно потрепан, а ботинки нечищены.
- Мне предписано рассмотреть твой случай, - сказал он, садясь на койку и закидывая ногу на ногу. - Это значит, что некоторое время мы проведем вместе.
- Все, что тебе угодно, мужик.
- Послушай, сукин ты сын, я разговариваю с двадцатью такими, как ты, в день. Вы все сначала прикидываетесь лопухами, но я сделаю так, что ты будешь говорить со мной, как на духу.
Я был ошарашен таким резким поворотом, но улыбнулся ему в ответ с презрением:
- Ты что-то слишком сильно выступаешь для врачевателя. Не желаешь ли, чтобы «Мау-Маус» нанесли тебе визит на ночь глядя?
И не успел я докончить, как был схвачен железной хваткой за шиворот и поднят в воздух: