Выбрать главу

- Это его третье появление в суде. Кроме того, за ним 21 арест и причастность ко всем преступлениям, от краж до покушения на убийство.

Судья повернулся ко мне.

- Сколько вам лет, молодой человек?

Я смотрел в пол.

- Встань, когда я говорю с тобой! - заорал судья.

Я встал и посмотрел на него.

- Я спросил, сколько тебе лет?

- Восемнадцать, - отвечал я.

- Тебе только восемнадцать, а ты задерживался полицией 21 раз и был в суде три раза. Где твои родители?

- Они живут в Пуэрто-Рико, - отвечал я.

- С кем же ты живешь здесь?

- Ни с кем, мне никто не нужен. Я сам по себе.

- И сколько времени ты сам по себе?

- С тех пор, как приехал в Нью-Йорк три года назад.

- Ваша честь, - вмешался офицер, - он закоренелый преступник. Это главарь «Мау-Маус». Это он инициатор всех беспорядков в районе. Я лично никогда еще не встречал такого злобного и жестокого подростка. Это зверь, а единственный способ обращаться с бешеным зверем - изолировать его. Я бы рекомендовал, ваша честь, дать ему срок до достижения 21 года. К тому времени мы смогли бы навести порядок в районе.

Судья обернулся к офицеру:

- Вы сказали, что он зверь? Бешеный зверь, так вы выразились?

- Совершенно верно, ваша честь. А если вы отпустите его, он убьет до наступления темноты еще кого-нибудь.

- Я полагаю, что вы правы, - сказал судья, глядя на меня.

- Но думаю, мы должны, по крайней мере, выяснить, почему он такой. Откуда эта жестокость? Почему ему хочется воровать, ненавидеть, убивать и драться? Сотни таких зверенышей проходят через суды каждый день, но я полагаю, государство обязано спасать своих граждан, а не просто сажать за решетку. Я верю, что у каждого из них есть душа, которую можно спасти.

Он обратился к офицеру:

- Как вы думаете, стоит попытаться?

- Не знаю, ваша честь. Эти парни убили троих полицейских за минувшие два года, и совершили еще с полсотни убийств. Единственное, чему они подчиняются, - это сила. Мы его освободим, а через некоторое время он снова окажется за решеткой - только в следующий раз, возможно, за убийство.

Судья глянул на лежавший перед ним лист бумаги.

- Круз, не так ли? Иди сюда, Круз, встань перед судом.

Я прошел через весь зал и встал перед судейским столом.

Колени мои начали дрожать.

Судья облокотился на стол и взглянул мне в глаза:

- Никки, у меня есть сын твоего возраста. Конечно, он живет в хорошем доме, в благополучном районе, ходит в школу, не совершает ничего подобного. Он хорошо играет в бейсбол, хорошо учится. Он совсем не похож на бешеного зверя. А причина в том, что вокруг него люди, которые его любят. Очевидно, тебя некому любить - и ты сам не любишь никого. У тебя нет способности любить. Это болезнь, Никки, и я хочу знать, почему она возникла. Ты не такой, как все нормальные люди. Офицер прав: ты зверь. Ты живешь по звериным законам. И обращаться с тобой надо, как со зверем, но я хочу выяснить, почему ты такой. Я предполагаю отдать тебя под опеку судебного психолога, доктора Джона Гудмена. У меня нет квалификации, чтобы решать, нормален ты психически или нет. Он вынесет окончательное решение.

Я не понял тогда, собирается он отпустить меня или держать под следствием, но ясно было одно: в тюрьму меня не посадят. По крайней мере сейчас - нет.

- И еще одно, Никки. Если ты совершишь какое-либо новое преступление или просто проявишь непослушание, я вынужден буду сделать вывод, что ты совершенно неспособен отвечать за себя и не понимаешь всей ответственности. В таком случае ты будешь немедленно отправлен в трудовую колонию. Ты понял?

- Да, сэр, - ответил я, удивившись самому себе. В первый раз в жизни я сказал кому-то «сэр». Но в данном случае, как показалось мне, это соответствовало моменту.

Следующим утром психолог, д-р Джон Гудмен, пришел в мою камеру. Это был огромный мужчина с преждевременной сединой и глубоким шрамом на лице. Ворот рубашки его был достаточно потрепан, а ботинки нечищены.

- Мне предписано рассмотреть твой случай, - сказал он, садясь на койку и закидывая ногу на ногу. - Это значит, что некоторое время мы проведем вместе.

- Все, что тебе угодно, мужик.

- Послушай, сукин ты сын, я разговариваю с двадцатью такими, как ты, в день. Вы все сначала прикидываетесь лопухами, но я сделаю так, что ты будешь говорить со мной, как на духу.

Я был ошарашен таким резким поворотом, но улыбнулся ему в ответ с презрением:

- Ты что-то слишком сильно выступаешь для врачевателя. Не желаешь ли, чтобы «Мау-Маус» нанесли тебе визит на ночь глядя?

И не успел я докончить, как был схвачен железной хваткой за шиворот и поднят в воздух: