Глория же с трудом привыкала к испанскому Гарлему. Она никак не могла переносить здешние запахи, старалась не проявлять своих чувств, но некоторые продуктовые рынки на открытом воздухе переполняли чашу ее терпения. Даже у меня вызывали отвращение мухи, роившиеся над лотками с мясом, фруктами и овощами. Ко всему добавлялась вонь, исходившая от наркоманов. От них шел какой-то неприятный дух. Когда же они собирались группами - в особенности летом - запах этот становился почти непереносимым.
Мы многому научились за те первые месяцы наших уличных проповедей. Например тому, что наибольшего успеха добиваются те, кто сам пришел с улицы и может дать живое свидетельство «из первых рук» о возрождающей, преображающей силе Иисуса Христа. Я в качестве проповедника не пользовался среди наркоманов таким успехом, как некоторые из обращенных, вышедшие из их среды. Они оказались нашими лучшими кадрами. Их честные, откровенные рассказы оказывали на наркоманов потрясающее воздействие.
В частности, Мария могла не стыдясь стоять перед толпой бывших своих собратьев по греху, - проституток и наркоманов, и говорить о милости Господней. Ее простодушное свидетельство часто способно было до слез растрогать присутствующих. Она говорила о Боге так, то что Он был ее личным другом. В ее интерпретации, Он в образе Своего Сына, Иисуса Христа, обходил улицы безжалостного города, касаясь людей, погрязших в грехе, и делая их вновь полноценными. Большинству ее слушателей не доводилось представлять себе Бога в таком обличии. Тот Бог, о Котором они знали, - если только они вообще знали о Нем, - был суровым судьей, мстящим за грехи проклятием и с помощью кнута заставляющим людей держать равнение. Кем-то вроде полицейского. Либо Он ассоциировался у них с холодными, бездушными, официозными церквами, в которых им приходилось бывать.
Часто во время таких уличных служб наркоманы пытались дразнить и искушать обращенных. Закуривали у них на глазах сигарету с травкой, выпускали наркотический дым прямо в лицо нашим парням или девушкам. Один даже извлек из кармана иглу и упаковку героина и стал помахивать ими перед лицом наших экс-наркоманов:
- Эй, ребятки, вы не скучаете без этого? От этой штуки так тащишься! Хотите попробовать? - Искушение казалось порою выше сил обращенных, но Божий щит охранял их.
Как-то раз выступал негритянский парнишка, бывший раньше членом шайки и употреблявший героин. Он рассказывал о своем детстве. О том, как в 13 лет вынужден был уйти из дома. О мужчинах, которые поочередно жили с его матерью. О том, как он спал на крышах домов и в метро. Как добывал себе на пропитание милостыней и воровством. Как вел жизнь дикого звереныша.
Пока он рассказывал, стоявшая в задних рядах пожилая женщина принялась плакать. Плач этот перешел в истерику, и я приблизился, чтобы утешить ее словом Божьим. Немного успокоясь, она поведала мне, что этот паренек вполне мог быть ее сыном. Пятерых своих сыновей она выставила таким же образом из дома на улицу. Тяжесть собственной вины была ей невыносима. Мы окружили ее и начали молиться. Она же, подняв голову, устремила взор в небеса и громко молила Господа, чтобы Он простил ее и защитил ее сыновей, где бы они ни находились.
Но в тысячах других случаев продолжало твориться зло. И чувство было такое, точно мы стараемся вычерпать океан чайной ложкой. Однако мы знали, что Бог и не ожидает от нас торжества над всем злом мира: Он лишь требует, чтобы мы свидетельствовали о Нем и не теряли веры.
В один из вечеров, в четверг, мы устроили собрание на углу школьного двора в испанском Гарлеме. Вдохновенные хоры на испанском языке и христианская музыка, разносившиеся в теплом вечернем воздухе из наших громкоговорителей, привлекли массу народа.
Толпа волновалась, вела себя возбужденно. Музыка зазвучала быстрее, несколько наших ребят вышли к микрофону и стали прихлопывать в такт песне и подпевать. И вот неподалеку кучка малолеток - человек пять-шесть - пустились танцевать под нашу музыку, выкидывая коленца и вихляя бедрами. Часть слушателей переключила свое внимание на них, принявшись подбадривать танцоров выкриками, смехом и хлопками. Я пробрался поближе и строго окликнул этих шутов:
- Эй, малышня! Что это вы тут расплясались? Тут владения Бога, и для подобных танцев не место!
Один из них откликнулся:
- А нас нанял плясать вон тот мужик. Дал нам десять центов, видишь?..
Я взглянул в ту сторону, куда указал малолетка, и увидел молодого человека, лет 28. При моем приближении он вдруг сам принялся выделывать шутовские па. Я попытался заговорить с ним, но он в ответ лишь еще пуще задрыгал ногами и завихлял бедрами, выкрикивая: