Черт, о бале выпускников я даже не думал.
– Слушай, давай сменим тему. Никакого желания говорить о Кэссиди, или о бале, или о безропотном согласии, что бы это ни значило. Давай говори так, чтобы простым людям понятно было.
– Вик, а ты разве не хочешь обогатить свой словарный запас?
– Нет.
Трей пожимает плечами.
– Ну ладно. Тогда давай поговорим о драке, в которую ты вчера ввязался, – говорит он. – Ты в порядке? Я слышал, все было жестко.
– Да-а. Оказалось, тот чувак избивал Хизер. – Я поглядываю на свои разбитые костяшки. Слышал, что парень Хизер занимается боксом и все такое, но до вчерашнего вечера, пока не увидел, как он ударил ее на пляже, понятия не имел, что он использует свою девушку в качестве груши. Хизер отнекивалась, говорила, что такое у них в первый раз.
Мне до лампочки, первый или пятидесятый. Чуваку пришлось объяснить: ударил девушку – отвечай.
– Знал бы, вписался бы за тебя, – говорит Трей.
Трей, скорее всего, будет произносить речь от всех учеников нашей школы на выпускном, репутация у него идеальная. О ней он заботится не меньше, чем об оценках, вот почему я не хотел втягивать его в драку, которая вполне могла окончиться вызовом полиции.
– Я сам с этим разобрался, – говорю я.
Я со всем сам разбираюсь. У Трея – слова. У меня – кулаки. В отличие о своего друга я из-за оценок не волнуюсь, потому что контрольные и проверочные пишу плохо, и без разницы, готовился я или нет. Таким уж я уродился тупицей, это мое проклятие.
Мобильник Трея издает три звоночка.
– Это сообщение от Моники. Прочитай мне.
Трей отказывается смотреть в телефон за рулем. Не отрывает глаз от дороги и держит руки в положении на десять и на два часа, как учили на уроках вождения в десятом классе.
– Что она хочет? – спрашивает он.
– Она хочет расстаться с тобой, чтобы можно было встречаться со мной.
Трей усмехается:
– Ну да, как же. Моя девушка пойдет с тобой на свидание, когда ты попадешь на школьную Доску почета.
Это правда, хоть и грустная.
– Ну, этого не случится никогда.
– Вот именно. – Трей указывает на телефон. – Так что она пишет?
– Она написала: «Привет».
– Напиши ей тоже: «Привет».
Я закатываю глаза:
– Ну вы и зануды.
– Да ладно! Вот если ты заведешь себе девушку, то что ей напишешь в такой ситуации?
– Девушку, Трей, не заводят. Но если бы она у меня была, то я бы ей написал кучу всего, а не просто «привет». Особенно если бы у меня был словарный запас как у тебя. Наверное, я бы написал, типа, что думал о ней всю ночь и что она не выходит у меня из головы.
– Своим «левым» девчонкам я пишу непристойности, – шутит Трей. – Будут меня за это уважать на районе?
– Ну да, конечно. – Всем известно, что Трей и его девушка Моника Фокс неразлучны и, скорее всего, когда-нибудь поженятся. Он не станет ей изменять.
Трей и не догадывается о том, что я уже много лет влюблен в Монику. Но встречается с ней он, так что в соответствии с нашим негласным братским кодексом она навеки неприкосновенна. Даже несмотря на то, что она не выходит у меня из головы.
Глава вторая
Моника
НЕНАВИЖУ ВЫЛЕЗАТЬ из кровати по утрам, даже летом, когда я сплю до обеда. Сегодня первый день последнего учебного года в школе. Сегодня мой будильник прозвенел в шесть утра и напомнил мне, что летние каникулы закончились. Сгорбившись, я шаркаю в ванную. Почистив зубы, я задерживаю взгляд на флакончике с лекарством. Таблетки смотрят прямо на меня, будто говорят: «Прими меня!» Кладу одну в рот и запиваю стаканом воды.
– Моника! – кричит мама из прихожей. – Ты встала?
– Да-а! – отзываюсь я, входя в душ.
– Хорошо. Я готовлю тебе завтрак, поторопись! Не хочу, чтобы все остыло.
В душе я прикрываю глаза и просто подставляю тело под горячую воду. После душа я чувствую себя в сто раз лучше… почти нормально. А когда спускаюсь вниз в форме команды чирлидеров (все чирлидеры должны прийти в форме в первый учебный день), я уже в порядке. Адреналин бежит по венам. Я готова. Все супер.
– Какая ты хорошенькая! – восклицает мама, чмокая меня в щеку. Она ставит в центр стола целую тарелку блинчиков, а передо мной яичницу из двух яиц и говорит: – Вот, ешь.
Я начинаю смеяться:
– Мам, тут хватит на всех учеников старшей школы Фремонта.
– Твоя мама увлеклась, – говорит папа, появляясь в дверях. На нем брюки цвета хаки и сшитая на заказ рубашка, на которой вышито: «Доктор Нил Фокс». Раньше я жалела о том, что мой папа – пластический хирург, мне хотелось, чтобы у него была какая-нибудь другая специализация. Но потом я познакомилась с его пациентом, которого питбуль укусил в лицо. Этот человек назвал папу своим героем. Сказал, что не хотел жить, пока папа ему не помог, и это полностью изменило мои взгляды.