отдельном острове, и никто из рабочих не в праве туда перебраться. Никто из тех, кто
обитает в Зоне Б не видел даже краем глаза, как там, в Зоне А. ВОП – это что-то вроде
отбора. Он убивает отбросы общества, что могут погубить систему. Уничтожает слабых.
Некий естественный отбор. Только ни черта он не естественный. Под категорию
«отбросов» попала и Сильвия. И сейчас она в стадии вымирания. Дело за временем. И
дозой.
Сломленных людей много. Кто хочет жить в таком мире? Только те, кто вообще
хочет жить. Ну, или кто боится смерти.
– Где ты взяла талоны, Сильвия? – Джо была напориста и довольна груба.
– Отстань от меня, отстань!
– На что ты обменяла наркотик?
– Может, отвалишь уже, а? – Вяло произнесла Сильвия.
Джо сняла с печи суп и поставила на стол. Она устала, устала бороться с сестрой,
не говоря уже о том, что голодают они по большей части из-за того, что та выносит талоны
и продукты. Джо запрокинула голову, тяжело выдохнула и закрыла глаза. Она потерла
ладонями лицо и скользнула к шее. Только что закрытые глаза немедленно распахнулись.
Пальцы бегали по шеи. – Мамин медальон. – Испуганно прошептала девушка,
уставившись на сестру. – Мамин медальон! – Уже громче повторила она.
– Я не брала! Я не брала, ясно тебе?! Не брала я! Ты поняла?! – Занервничала
сестра, срываясь на крик. – Сама просрала! Ясно тебе?!
Большие голубые глаза Джо распахнулись еще шире. Она смотрела на тощее лицо
Сильвии с впалыми щеками и ненавидела его. – Нет-нет. – В ужасе, едва слышно, шептала
она. – Ты не могла его взять… Ты не имела права! – Уже кричала Джо. Ее громкий голос
сотрясал стены.
– Не брала я! Ты, дрянь! Я ничего не брала! – Кричала сестра, выпучив и без того
крупные глаза. – Ты просрала его! Ты!
3
– Ты променяла память о маме на наркотики?!
– Тупая дура! Я не трогала его. Тупая дура! Такая же потаскуха, как и мать! Я не
трогала его! Не трогала! – Кричала Сильвия раз за разом, пока не скрылась за дверью
своей крошечной комнатки. Она плюхнулась на мятую кровать с грязными простынями, и
скрипучие пружины тут же дали о себе знать. Девушка свернулась клубочком и
улыбнулась. А потом и вовсе залилась смехом. Она смеялась так громко, что горло
засаднило. Хохотала, словно сумасшедшая, до икоты, пока смех не перерос в
истерический плач.
Джо вылетела из дома до грандиозного представления: «Сильвия-под-кайфом»,
словно в задницу ужаленная. Ноги несли вперед, а глаза застилал сильный дождь. Внутри
нее все клокотало. В такие моменты Джо хотелось, чтобы старшая сестра умерла. Сгинула.
Исчезла. Чтобы ее тело гнило в Яме. Наверное, она бы не стала даже сожалеть, если бы ее
убили после воскресного сновидения. Для Джо сестра давно умерла. Остался лишь
призрак, что осложняет и без того не легкую жизнь. Так она думала, когда злость душила.
Сколько времени она ни шла, шаг менее уверенным не становился. Джо и после
двух часов ходьбы не чувствовала усталости. Она должна была вернуть медальон матери,
чего бы ей это не стоило. Сильный дождь довольно быстро окутал девушку своими
мокрыми объятиями, а ветер пронизывал до костей. Комбинезон промок насквозь, как и
нижнее белье. Вода ручьями стекала по лицу, волосам и капала на землю, словно ничего
не препятствовало ей падать с небес. Бездомные жались под крышами закрытых домов, и
лишь редкие жители пускали их переждать дождь внутри. Человечность еще осталась в
людях.
Сгущались сумерки, однако, картина, которую видела Джо, не менялась ни утром,
ни ночью. Сейчас планету было бы логичнее назвать Вода, а не Земля. Она везде, кругом,
повсюду. После того, как планета по большей части погрузилась под воду, осталось лишь
два острова. Теперь это одно государство. Естественно, Джо, как и остальные
простолюдины, жили здесь, в Зоне Б. Зона А была предназначена для Правительства,
ученых, так сказать для сливок общества, а не повального дерьма. Они решали, как жить,
устанавливали правила, независимо от маленького нюанса: Зона А без Зоны Б просто
погибнет, загнется в своей чистоплюйной жизни. Здесь, в рабочей зоне, выращивали и
изготовляли еду, производили мебель, добывали уголь, отшивали одежду, словом, на этом
материке делали существование возможным. В правительственной зоне находились
потребители. Никто толком не знал, что они делают. Как и не знал того, кто они, это
руководящее и, якобы, важное звено. Все, что осталось на долю рабочего класса – разруха,
нищета, грязь, разврат. Уже несколько поколений не знали, каково жить в другом мире,