- А что, Третьяк Иван Моисеевич тоже здесь? - спросил я. Генерал армии Третьяк тогда как раз командовал Дальневосточным военным округом, когда Савелий служил там в звании полковника. Ничего плохого он никому не делал, поэтому и попал в рай. И здесь Савелий тоже не дремал, своими анекдотами дорос от простого существования души до ангела.
- Иван Моисеич там, за дверью с серебряным ключом, - вздохнул ангел, - никак не простили ему сбитый корейский «Боинг».
- Кто же не простил? - не понял я.
- Как кто, - удивился Савелий, - американцы, конечно, они тут всем заправляют и определяют, кого в рай, кого в ад. Вы еще посмотрите, кто тут в раю обитает.
Глава 54
Оголтелый антиамериканизм меня всегда забавлял, хотя американцы сами много сделали для того, чтобы быть притчей во языцех. Люди, которые на полном серьезе считают, что они ежедневно спасают мир, мало чем отличаются от богоизбранных народов. Если бы американские президенты превращали Америку в свою пожизненную вотчину, отданную на кормление им и их приближенным, Америка была бы самой нищей страной и на нее клали бы свой прибор даже самые маленькие народы, которые в двадцать первом веке в составе своих микровооруженных сил имеют гусаров, улан и драгун. Но слова Савелия все равно имеют под собой какую-то основу, бэкграунд по-американски.
- Ну что, пойдем вживаться в местную флору и фауну, - сказал ангел и пошел вперед. Мы с Гудымой пошли за ним.
Плотность населения в раю была даже очень велика. Люди были повсюду. Ходили, стояли, сидели на траве, принимая то позу Сократа, то позу Наполеона или товарища Ленина, но все они были похожи на Махатму Ганди, такие же сухощавые, лысые и благообразные, и беседующие о чем-то между собой. Все на одно лицо. Непонятно, кто женщина, кто мужчина. И ни одного толстяка. Все прогуливающиеся говорят на одном языке, понятном для всех, но этот язык не был одним из тем, которые являются официальными языками Организации объединенных наций. Это был, насколько я сведущ в языкознании, объединяющий всех язык эсперанто, созданный варшавским окулистом Лазарем Марковичем Заменгофом в конце девятнадцатого века. Двадцать восемь букв, двадцать восемь звуков, пять гласных, два полугласных, двадцать один согласный. Буквы латинские. Если «а», то это «а», если «u», то это «у», если «е», то это «е». Если написано Манчестер, то это уже никак не прочитать как Ливерпуль. Ударение в словах всегда падает на предпоследний слог. Есть заимствования слов из английского, французского, немецкого и славянских языков.
Как русскому патриоту, мне тоже хотелось, чтобы весь мир говорил на русском языке. Это у нас в крови так. Еще Гаврила Романович Державин, восхитившийся молодым Пушкиным, говорил, что славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий.
- Кто здесь кто? - спросил я у Савелия.
- О, многих, вероятно, вы знаете, - сказал ангел, - вот наши, впереди Сталин, за ним Хрущев, Молотов, Маленков, Каганович, Берия, Суслов, Поспелов, примкнувший к ним Шепилов, Ворошилов, Вышинский. А вот американцы. Впереди Рейган, за ним Рузвельт, потом Гарри Трумен, Эйзенхауэр, Кеннеди, Паттон, Макартур, Нимиц, Джеймс Форрестол, это тот, который выбросился из окна с криком «русские идут». А вот англичане. Впереди Альфред Великий, рядом с ним король Генрих восьмой, сзади Джон Леннон с Уинстоном Черчиллем, Нельсон, Уильям Питт старший, Ллойд-Джордж, Чемберлен...
- А что это они все в одном возрасте, - спросил наблюдательный чекист Гудыма, - и как вы их всех различаете, они же такие же лысые, как и мы?
- А здесь порядок такой, - сказал ангел, - как кто сюда попадает, так ему сразу дается пятьдесят лет земного возраста. Кому меньше пятидесяти, тому добавляют, кому больше - отнимают. У всех возраст одинаковый. И вес тоже.
- А это как? - полюбопытствовал я.
- А хрен его знает, - просто сказал Савелий. - Небесные технологии.
- А как вот эти все в рай попали? - спросил я. - Им всем место только в аду.
- Как бы не так, - возразил ангел Савелий, - они в большинстве своем по должности тут находятся. Потом лауреаты всякие. Дворяне скрытые и открытые. Цари и императоры. Трубадуры и певцы. Сочинители панегириков великим людям. Режиссеры киношные. Вон идет Хичкок. Это он там был Хичкок, а здесь так себе, плюнь и разотри.
- Это же не справедливо, - возмутился я. - А как те праведники, которые жизнью своей заслужили себе рай?
- Погоди, - успокоил меня Савелий, - поживешь здесь, тогда и узнаешь, кому из них повезло. А сейчас пойдем, я вам ваше стойло покажу.