На завтрак у нас был брикет, чем-то напоминающий «сникерс», такой же тягучий, но несладкий. Невкусный. Дерьмо дерьмом, одним словом.
В коридоре стояли наши спутники и не знали, чем заниматься:
- Мы что, в говновозы нанялись? - возмущались они. - Да я даже в армии никогда вонючие горшки не выносил, унитазы зубной щеткой драил, а вот так унижаться я не буду, - заявил охранник Гудымы.
- Побудь с ними здесь, а я пойду на разведку, - сказал я Гудыме, - надо что-то делать, а то поставят нам здесь железный занавес и белого света мы больше не увидим, будем так и жить по-свински при свете тусклой лампочки.
Я спустился этажом ниже и увидел группу людей, которые деловито работали, хватая разнокалиберные емкости около дверей и относя их к дерьмоприемнику, представляющему собой жестяную воронку, приделанную к мощной бетонной трубе.
- Вот и канализация, - подумал я, - дело нехитрое. Если это все, то нам еще повезло. Мир честной компании, - поприветствовал я всех.
- Во, москали прибыли, - отозвался старший из них, производивший подсчеты вылитого в воронку дерьма. - А вам чего тут нужно, а? - спросил он.
- Да нам-то ничего нужно, - сказал я, - вот пришел познакомиться, узнать, в чем заключается работа и вообще. Дружить надо, мы ж все-таки братья...
- Вы братья? - протяжно спросил старший и все люди остановились, ожидая продолжения разговора. - Какие вы братья, после того как снова захватили Крым, а потом устроили военные перевороты и беспорядки в Восточных областях?
- Ты чего? - начал я наезжать на старшего украинской команды. - Какой Крым? Нахрен он нам нужен. Вы на своей Украине сами разбирайтесь, кто у вас прав, а кто виноват. У нас своих проблем выше крыши. У нас экономика в минусах, ракеты падают, доллар растет в цене, а капиталы бегут из страны. Скоро народ наш вообще никому не будет нужен. Оставят только тех, кто около трубы работают, а остальных будут продавать на работы в африканские страны.
- Ты откуда такой взялся? - спросил меня старший. - Говоришь так, как будто с Луны свалился со стройки базы по колонизации общего для всех ночного светила. И там хотите наложить лапу на все запасы гелия-три, чтобы шантажировать всю землю ценами на энергоносители.
- Ни с какой Луны я не падал, - парировал я, - и вообще здесь оказался случайно, проездом домой. Вы лучше расскажите, что тут делать надо, чтобы не остаться здесь навечно.
Все замолчали и остолбенело уставились на меня. Получается, что я живой и временный здесь, а они мертвые и будут здесь вечно.
Старший подошел ко мне и больно ущипнул меня за руку. На руке стал проявляться синяк.
- Точно живой, - подтвердил он всем.
- А как ты это определил? - спросил я.
- У тебя синяк появился и больно тебе было, - ответил он, - а у нас только больно и синяков нет, чтобы мы не сразу отмучались. А работа у нас простая, такая же, как там, откуда мы все прибыли. Убирать говно за богачами и питаться их подачками. Потом, нужно это дерьмо нюхать, чтобы определить, чем оно пахнет и пробовать на вкус, чтобы доложить старшему по этажу, кто и что из этих тварей жрет.
- Как пробовать? - совершенно не понял я.
- А очень просто, палец сунул как в варенье и лизнул, - сказал старший. - Особое внимание на тех, кто сладкую пищу трескает. Здесь все, как у нас на матушке-кормилице. Если человек дерьмо жрет, то дерьмом в горшок и ходит. Пролетарий умственного и физического труда. Кто шоколад и икру трескает, тот шоколадом и икрой ходит. А откуда он эти сии контрабандные товары достает, а? То-то и оно...
У меня от этих слов начало выворачивать наружу желудок. Все, что съел, начало извергаться наружу. Меня подхватили под руки и подтащили к воронке. От ее вида и запах меня стало тошнить еще сильнее.
- Я же говорю вам, что это живяк, - сказал всем старший, - у нас такого не было, мы сразу приноровились к этому и у нас тошниловки не было. А все-таки здорово напакостить тем, кто тебя ни в грош не ставит и выше говенных дел не допускает, а у нас тут люди значительные, должности высокие занимали, образование там, степени научные и чины с орденами высокие получали по торжественным дням, в президиумах сиживали, домработниц держали в домах.
Увидев, что я начал приходить в себя, старший продолжил:
- Списочек-рапортичку будете подавать Тодефу к семи часам, как он придет из своего присутствия, а до этого времени выдели людей для перевозки дерьма на сжигалку.
- На какую сжигалку? - спросил я через комок, прочно стоящий в моем горле.
- Заводик по сжиганию дерьма, - сказал старший, - километрах в пяти отсюда. И отходы убираются, и тепло добывается, и больших грешников там периодически поджаривают, они там на копчушке работают.