Вы сами спросите себя, находясь в здравом рассудке, пойдете вы куда-нибудь в лес или в болото, не имея при себе ничего - ни хлеба, ни спичек, ни ножа, ни другого оружия? Вряд ли вы куда пойдете, если вас не заставит кто-то или не будет реальной опасности для вашей жизни. И то вы постараетесь избежать этой опасности любым путем. И я тоже спрашиваю себя: а зачем ты побежал вообще? Тебя, что кто-то бы съел? Ну, нужны им твои секреты, чтобы обеспечить бессмертие правителям, чтобы властвовали они над раем и адом, и чтобы Бог и Дьявол были у них на посылках. Так над ними не повластвуешь. Они хоть и не Золотые рыбки, но оставят человека у разбитого корыта в образе зверином или гада пресмыкающегося и вся последующая жизнь будет сплошной мукой.
Скажу прямо, я побежал только потому, что Гудыма крикнул: Беги, Василич, беги! Ну, не дурак ли я? А если бы мне кто-то крикнул: Василич, прыгай с моста! Что, и мне тоже нужно прыгать?
Могу ли я вернуться назад? Встать, снять сапоги, открыть дверь ключом и сказать:
- Вот он я, берите меня под белы руки и ведите в пытошную выведывайте у меня тайну тайную...
Вопрос главный - а имею ли я на это право? Ладно, я открыл другим людям проход в рай и выход из ада. Не по своей воле. А мог ли я открыть дверь в древнюю Русь к князю Владимиру своим соотечественникам в двадцать первом веке? Говорю прямо - нет. Нет! НЕТ! Я на это не имею права. Представьте себе, что дверь будет открыта.
Вместо Крещения Руси во всех городах будут создаваться ячейки «Единой России», за деньги купят смердов, чтобы провести референдумы о присоединении к Российской Федерации и федерализации старорусских земель. Боярская дума в два счета приговорит, что за призывы к федерализации людей будут варить в масле или сжигать живьем, потом что-нибудь про духовные скрепки, потом проведут крещение за три дня и начнут религиозные войны с Византией и Римом, протащат по запчастям бронетехнику, автоматы и пушки и пойдут войной на весь мир... И что мы получим в результате через две тысячи лет? Уму непостижимо.
Это я о своих соотечественниках, у которых огромный опыт аннексий и присоединений, депортаций народов и массовых репрессий населения всей огромной страны. Другие страны будут не лучше, а, может, еще и хуже.
А что будет там, куда влечет меня тряпочка, привязанная к кусту? Не знаю, но знаю, что там уже кто-то побывал, но в своих записках он ничего об этом не упоминал, считая, вероятно, это таким секретом, который будет, пожалуй, намного секретнее, чем цена на сливочное масло в Костроме в 1965 году.
Вот у меня и возник вопрос к своим читателям. Вы бы открыли дверь в Киевскую Русь для орды российских чиновников? Мой ответ вы уже знаете. Никогда!
Стою один у рубленой стены амбара и попрощаться не с кем, а впереди болото. Оно не ухает, не бурлит, оно стоит тихое и неподвижное, а это самое опасное в болоте. Если что, то не поминайте лихом. Я взял в руки слегу и пошел в болото.
Глава 82
Когда захочешь жить, то вспомнишь то, чего никогда не помнил. Включишь свою генетическую память и будешь копаться в генах своих предков, особенно тех, кто умудрялся в свое время шляться по болотам.
Каждый шаг я предварял прощупыванием слегой. Если достаточно устойчиво, то шагал. Болото представляет собой слоистый сэндвич, это по-иностранному, а понятнее - бутерброд, что тоже иностранное, немецкое слово, обозначающее хлеб с маслом. Где-то там в глубине есть дно. На дне вода или жижа земляная. Типа что-то жидкого торфа, получающегося из отгнивающих растений, попадающих в болото.
Потом это все через миллионы лет, когда болото переместится в другое место, возникает уголь, антрацит, а если вперемешку с землей - то бурый уголь. Уголь консервирует все, что туда попадает. Угольщики часто находили такие артефакты, которые не то, что объяснить нельзя, но даже понять, как они могли туда попасть.
Шахтеры люди серьезные и мелочами не занимаются, выкидывая диковинные находки в вагонетки с породой, и горят эти находки в топках котельных, паровозов и пароходов, а народ простой мучается от незнания истины.
Другой вопрос, а нужна ли нам эта истина вообще? Что изменится от того, если мы узнаем, что у Пушкина было не пять, а семь любовниц? И что он любил ковыряться тупым пером в ухе, вычищая вдруг засвербившую перед непогодой серу. Или, например, то, что у фараона Аменхотепа были кривые ноги, а у царя Мидаса ослиные уши? Ладно, писатель какой-нибудь напишет об этом, что фараон страдал от этого и поэтому все одеяния того времени были длинными, чтобы скрыть этот недостаток, а тут и историки одежды подсуетятся, расскажут душещипательную историю о любви фараона к безвестной белошвейке, шившей ему брюки и что эту белошвейку удавили, чтобы она не смущала властителя и не отвлекала от государственных дел.