Гинваркан нетерпеливо шагнул ко мне. Излишне резко и порывисто.
— Уходим, ваше высочество, — в голосе звенели стальные нотки, которых я никогда у него не слышала прежде. Дурной знак — я чувствовала это.
Я нервно отмахнулась, не в силах оторвать взгляд от монитора:
— Почему он не уходит? Чего он хочет, Гинваркан? Что еще ему нужно? Ты знаешь! Ты знаешь!
— Уходим!
Он замахнулся, намереваясь выхватить монитор, но я оказалась быстрее — куда здесь старику. Я вскочила с каменных ступеней, на которых сидела, и забралась выше по лестнице.
— Принцесса!
— Нет! Скажи мне!
В груди колотилось что-то громкое, тревожное. Я готова была даже ударить старого слугу, если он будет мне мешать.
Саркар снова что-то говорил, обращаясь к отцу. Кажется, тот улыбался. Но почему внутри так скрутило узлом, будто вот-вот должно произойти что-то непоправимое?
— Амирелея!
Я лишь поднималась выше и выше, понимая, что сейчас просто не могу отключить связь. Я должна видеть. Должна! Фактурат теперь огромным лупоглазым насекомым маячил перед носом Гинваркана, мешая добраться до меня. Светил прямо в лицо. Как только мы покинем ангар, фактурат обнулится, чтобы не сохранить в своей технологичной памяти ни единой мелочи, которая может выдать меня. Он будто сам хотел отсрочить этот момент.
Саркар снова что-то говорил, заложив руки за спину. Кивал, оборачивался на своих людей. Он считал себя победителем. Конечно, он получил для своего сына принцессу Нагурната — это ли не победа? Я знала, сколько она значит для асторцев. Не просто союз — триумф. И даже Галактический совет будет бессилен. Но, как сказал папа: «Наша партия будет долгой, только асторцы об этом не знают». Я верила. Папа никогда не давал повода не верить.
Но почему Саркар не уходил? Я чувствовала это грозовое напряжение даже через экран. В полной статике фигур, казалось, назревало что-то непоправимое, страшное. Сердце замирало, даже переставало биться на какие-то мгновения. Я видела, как асторец махнул рукой, и его стража медленно направилась в сторону родителей. Мама с отцом взялись за руки, и этот жест привел меня в ужас. Даже волосы на голове мерзко зашевелились. Я скорее почувствовала, чем увидела, что они оседают на пол…
— Принцесса!
От выкрика Гинваркана я даже на мгновение оглохла. Он с неожиданной резвостью взбежал по лестнице, выбил монитор из моей руки. Тот упал вниз с характерным звуком. Но разве теперь это имело хоть какое-то значение?
Не помню, как Гинваркан затащил меня на корабль. Я обезумела от самого черного невиданного прежде горя, ослепла от слез. Я знала, что произошло, ощущала, но даже мысленно не могла это произнести. Не хотела произносить.
Гинваркану пришлось привязать меня к креслу ремнями. Я рвалась и ревела, но от немыслимого эмоционального выплеска силы быстро покинули меня. Накатила пугающая болезненная слабость. Я смотрела в изрезанное морщинами лицо старого слуги и понимала, что он лгал.
— Ты ведь знал, что так будет? Знал наперед!
Гинваркан молчал, лишь стискивал зубы. Мне казалось, если бы не моя истерика — он бы тоже рыдал.
— Асторцы убили их? Скажи мне правду!
Он медленно покачал седой головой:
— Нет, ваше высочество. Мой король и моя королева сами приняли это смелое решение. Они выбрали яд.
Я чувствовала, как на шее от напряжения натянулись жилы:
— Зачем?
Но тут же опустила голову — ответ был не нужен. Сколько бы мне ни было лет — я наследная принцесса. Я знаю, что такое долг. Что такое честь и достоинство. Как принцесса Нагурната, я восхищалась этим поступком. Но как любящая дочь…
Глаза вновь заволокло слезами. Пользуясь этим затишьем, Гинваркан прилепил мне на виски таблетки клинера, заранее настроенного меморами отца. Посмотрел мне в глаза и неожиданно робко поцеловал в лоб:
— Теперь я буду вашим отцом. По крайней мере, пока не станет возможным вернуть вам память. Это огромная честь, моя принцесса.
2
Я прижалось лбом к холодной металлической переборке, заглядывая в кабину пилота, в которой истерили нервными синими вспышками сигнальные огни на приборной панели.
— Что-то случилось, отец?
Он не обернулся, не отвлекся от приборов. Перевел судно на ручное управление и сосредоточился на паутине развернутой карты. Делал вид, что не слышал. Я повысила голос:
— Папа, что случилось? Я же вижу.
Он, наконец, обернулся на краткий миг:
— Подлетаем к вратам. Займи, пожалуйста, свое место, Мия, и пристегнись. Побыстрее!