- Может, тогда вместе попробуем, а? – робко предлагает Леша, переводя взгляд с одного Самойлова на другого.
Глеб втягивает голову в плечи и закуривает новую сигарету, продолжая коситься в сторону брата. Тот пожимает плечами и делает несколько шагов навстречу. И вот он уже рядом – так близко, что можно протянуть руку и коснуться его такого привычного и теплого плеча.
- Я не против, - сухо произносит Вадим и кладет ладонь на плечо младшего, словно призывая его хоть в присутствии друзей не устраивает склок.
Глеб шумно выдыхает и, не успев понять, что он делает и зачем, прижимается щекой к задержавшейся на его плече руке брата. Прижимается, зажмуривается и осторожно трется, вдыхая ее домашний уютный запах. Он чувствует, как вздрагивает Вадим, отдергивая руку, а затем подходит ближе и сжимает Глеба в объятиях. Глеб тут же обмякает, виснет в сильных руках, цепляется пальцами за лацканы его пиджака и бормочет:
- Вадик… Вадик…
- Давай, Глебсон, сделаем это ради друзей. А потом живи как жил, я слова тебе не скажу.
А Глеб, вцепившись в него, до боли впившись пальцами, только повторяет без конца:
- Вадик… Вадик…
На этот раз съемки проходят на удивление быстро – грим с первого раза лег как надо, прожектора работают отменно. Вадим попросил режиссера усадить Глеба на стул – уж больно у того дрожали ноги да и выглядел он в точности как жертва на приеме у палача. Когда сцена была, наконец, отснята, Вадим даже не попрощался и ни слова не сказал младшему – быстро сбежал с помоста, запрыгнул в машину и исчез, прежде чем Глеб успел снять с плеча гитару.
Глеб тут же набрал Костю и попросил забрать его. Когда оба уже сидели в машине, Костя достал из бардачка флягу и сунул ее Самойлову.
- Перенервничал поди? Выпей.
- Они посмотрят фильм и решат, что мы воссоединяемся. Зря я согласился на все это. Теперь никому ничего не доказать.
- Это всего лишь эпизод в фильме. Вам хорошо заплатят.
Глеб влил в себя половину фляги и уныло уставился на мелькавшую за окном серую Москву.
- А ты бы хотел выступать со мной вдвоем? Только я и ты? – спросил вдруг Глеб, не глядя в сторону Кости.
- На что ты намекаешь? – насторожился тот.
- Ненавижу давать творческие вечера без тебя. Чувствую себя на сцене голым. Мне страшно, Костя… Жить страшно, а умирать еще страшнее. Да и что там ждет нас? Меня все равно отправят в ад.
- Не думаю, что Илюха будет в каком-то ином месте. Глебсон… от меня девушка ушла. Сказала, тебя в моей жизни стало гораздо больше, чем ее. И ведь она права.
- Намекаешь, что я должен к тебе переехать? – хрипло рассмеялся Глеб.
- Боюсь, нас неправильно поймут. Но… если ты хочешь…
- Кость, я не хочу портить нашу дружбу. Так ты поедешь со мной в тур вдвоем?
Костя устало улыбнулся, кивнул и ударил по тормозам – из-за поворота вынырнул аккуратный брежневский дом, и Глеб кубарем выкатился к подъезду.
- Нет, это не Асбест, - пробормотал он себе под нос и, повиснув на Косте, шагнул внутрь.
========== Глава 20. Новая жизнь или Реквием по Асбесту ==========
Я поднимаю забрало,
Мне не нужна броня!
Твоя костлявая лапа
Освободила меня.
Когда-нибудь непринужденно
Ты скажешь: “Идем со мной”.
Я улыбнусь свободно.
Я закончил свой бой!
Дуло упирается в лоб, щелчок, Глеб зажмуривается и тут же слышит над ухом едва ощутимый вздох.
- Я же говорил, что он все поймет. Пойду-ка я отсюда, разбирайтесь сами со своими отношениями, ненормальные Самойловы. Я еще тогда в начале 80х понял, что вы два повязанных придурка. Угораздило же связаться с вами, - и вокруг тут же воцарилась первозданная тишина, как после Большого взрыва.
Перед глазами Глеба снова качались два темных зрачка, обрамленных порочной карей кромкой. Глеб попытался набрать воздуху в грудь, прекрасно отдавая себе отчет, что ни воздуха, ни легких тут попросту не существует, и выпалил:
- Ах ты сука! Были бы у меня здесь руки, а у тебя шея, я бы тебя придушил, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда! Тварь! Ненавижу гадину! – бессильно орал Глеб, сверля взглядом темные зрачки, колыхавшиеся прямо перед его лицом.
- Так. Чем наше готическое высочество недовольно на этот раз? Кажется, все мечты и чаяния были воплощены? Где я облажался? Где и что не просчитал? Где косякнул? Внимаю, чтобы в следующий раз организовать все на высшем уровне.
- В следующий раз? Ты собираешься создать мне «следующий раз»? А ты можешь просто исчезнуть из моей жизни, а?
- Хм, где-то я это уже слышал. Более того, я это уже когда-то воплощал. Не сработало, ты нашел меня даже здесь. Три дня я гналась за вами, только чтоб сказать вам, как вы мне безразличны? Глеб, тебе роль принцессы не идет, окстись, малыш. Хорошо, Илюху вернем назад сюда, тело заберем. Живи и радуйся. Будем считать, что эксперимент по осчастливливанию любимого младшего брата провалился. Факир был пьян, и ассистентку распилили заживо. Так годится?
- Да ты мне жизнь сломал!
- А, хочешь, оставим все как есть? Илюхины мозги, мое тело – все, как тебе нравится. Я вообще удивлен, что ты чем-то недоволен. Я был уверен, что даже если ты раскусишь весь фокус, то только рад будешь, что все так обернулось – и Илюха жив, и Агату можно без палева возродить и писать в ней какие угодно тексты. А уж соляк для «Опиума» найдешь кому играть. Чего ты так к этому соляку-то кстати прицепился?
- Ты еще и подсматривал?!
- Ну… не то чтобы… но трудно было удержаться, не скрою. А что вы с ним в койке вытворяли… - и Вадим восхищенно цокнул несуществующим языком.
- Чтооооо?! Ты и за этим подсматривал?! Гребаный ублюдок. Не желаю больше иметь с тобой никаких дел. Возвращайте меня назад. И да, Илюхино сознание лучше подселить в какое-нибудь другое тело. Не в твое. В Пашкино хотя бы.
- Как скажете, ваше готическое высочество. Но для этого надо дождаться Пашку и выспросить его согласия. Засим позвольте откланяться.
- Ты куда? – насторожился Глеб.
- Не хочу и далее тебя раздражать своим присутствием. Дождись Пашку, он вернет тебя в материальный мир и обеспечит другое тело для Ильи. А я испаряюсь по твоей же просьбе. Больше ты обо мне никогда и ничего не услышишь. Прощай.
- Вадик! – в отчаянии крикнул Глеб, чувствуя фантомную боль в районе фантомной груди. – Вернись, я еще не все сказал! Как вы тут вообще перемещаетесь? И с помощью чего вообще? – бормотал Глеб себе под нос, пытаясь найти хотя бы крошечную точку опоры в неведомом мире, куда перенесла его ловушка.
Только теперь, оставшись в полном одиночестве, Глеб решил попробовать изучить окружающую действительность и свои ощущения, рождаемые ей. И для начала хотя бы просто осмотреться. Если существует где-то некое «НИГДЕ» и «НИЧТО», то это несомненно было здесь, в этом так называемом информационном поле, куда засосала его ловушка. У мира, в который он попал, не было ни цвета, ни запаха, ни звуков, отличных от голосов Паши и Вадима, да и те трудно было назвать голосами в полном смысле этого слова. Скорее они напоминали некие вибрации, звучавшие внутри той сущности, которая именовала себя Глебом, но не идентифицировала их при этом частью себя. Единственное, что мог «видеть» «Глеб» - это два карих глаза прямо перед собой, когда Вадим был рядом и шел на контакт. Пашу же он не видел вовсе. И сейчас он начал сомневаться в том, что видел и их, а не выдумал все это, как выдумал психушку в Асбесте.
Чистый разум, абсолютно ничем не порабощенный, ни к чему не привязанный, воспаряет в абсолютное ничто, которое даже вакуумом назвать сложно, ибо вакуум – это всего лишь среда с минимальным содержанием материи по сравнению с прочими ее состояниями. Но все же не абсолютно свободным от нее. Здесь же царили чистые мозговые импульсы. На секунду, осознав все это, Глеб вдруг готов был расхохотаться над нелепостью ситуации: он находится в мире, где возможно все, где ты свободен от всех условностей, но все равно при этом продолжает ссориться с братом из-за Агаты, Ильи и прочей ерунды в масштабах вселенной.