От редакции.
…Его сиятельство принял меня в скромном кабинете, ничуть не напоминающем иные роскошные апартаменты наших магнатов и аристократов. Никакой лепнины и позолоты, никакой кричащей роскоши. Лишь темное благородное дерево и светлые обои. Все строго, функционально… и удивительно уютно. Я не преминул отметить этот факт вслух и поинтересовался автором интерьеров, а в следующую секунду устрашился, что на этом мое интервью и закончится, столь явно князь выказал свое неудовольствие, отказавшись отвечать на этот вопрос, но я ошибся… Г‑н Старицкий оказался человеком отходчивым и весьма дружелюбным, даже открытым, что можно назвать довольно редким качеством для столь титулованного дворянина, так что спустя несколько минут мы уже беседовали как ни в чем не бывало. К слову сказать, я был беспримерно удивлен, когда узнал, что князь говорит по‑французски. И хотя его легкий акцент и некоторые словечки выдают в нем человека, немало пожившего на восточном побережье наших заморских владений, я, к моему стыду, вынужден признать, что мои познания в родном для его сиятельства русском языке куда как менее обширны…
- Виталий Родионович, ваш стремительный отъезд из Хольмграда вызвал большой шум в обществе, ходили даже слухи, что глава Особой канцелярии отдал приказ о вашем аресте… и даже обеспечил целый кортеж для вашей доставки в тюрьму. Это так?
- Досужий вымысел. - Князь небрежно махнул рукой. - Люди Владимира Стояновича, охранявшие вокзал, спасли меня от смерти под обломками рухнувшего дирижабля. Естественно, они доставили меня на своем авто в канцелярию, поскольку ее здание находилось куда ближе к месту аварии, и там всегда имеются врачи, на случай непредвиденных обстоятельств. Ну, а слухи об аресте… поверьте, хольмградское общество подвержено желанию приукрасить действительность ничуть не меньше, чем наши европейские соседи. Я бы не удивился, если бы в свете начали говорить, что меня вообще должны были отвезти в лес и там удавить, к примеру, давно точившие на меня зуб сотрудники Зарубежной стражи. Почему бы и нет? А потом и вовсе выдумают, что я жестоко поубивал добрый десяток своих конвоиров и сбежал… Слухи, господин Верно, это такая эфемерная вещь…
- И русский царь вовсе не лишал вас жалованных наград?
- Хм… - Князь смерил меня долгим взглядом, вздохнув, закурил вытащенную из резной шкатулки на столе короткую папиросу и, лишь скрывшись за облаком ароматного дыма, ответил на мой вопрос: - Государь не лишал меня ни званий, ни наград. И я бы очень хотел узнать, кто рассказывает такие небылицы. Если не верите, можете справиться обо мне в орденских списках. Они, к счастью, общедоступны…»
Прочитав газету, секретарь Государева кабинета, господин Рейн‑Виленский хмыкнул и, одним глотком осушив миниатюрную чашку кофию, перевел взгляд на расхаживающего перед ним Телепнева.
- Владимир Стоянович, друг мой, прекратите уже метаться, словно голодный тигр в клетке.
- Эдмунд Станиславич, я бы и рад успокоиться, да вот… не дают! - Фыркнул глава Особой канцелярии, абсолютно невежливо ткнув пальцем в сторону отложенной Рейн‑Виленским газеты.
- Право, князь, что такого волнующего вы нашли в этом творении французских щелкоперов? - недоуменно приподнял бровь секретарь.
- Что? Вы не понимаете? - окончательно взбеленился Телепнев. - Вот совсем‑совсем, а? Тогда, позвольте, я открою вам глаза, господин действительный тайный советник.
- Извольте, господин генерал, извольте, - невозмутимо пожал плечами его собеседник, одновременно выверенным жестом накладывая на свой и без того весьма серьезно защищенный кабинет еще и наговор тишины.
- Вы же понимаете, что это только первая статья. И за ней следом будут написаны еще и еще. Пока общество не узнает всю подноготную этой истории. Пусть в таком извращенно‑эзоповом стиле, но узнает!
- А вам в ней есть чего стесняться, Владимир Стоянович?
- Эдмунд Станиславич! Вы издеваетесь?!
- Разве что совсем немного, - вдруг улыбнулся секретарь.
- Причина? - Немного успокоившись, князь Телепнев требовательно уставился на Рейн‑Виленского.
- Целых две, дорогой друг. Целых две. Первая. Эти публикации сами по себе, конечно, не свалят нашего шустрого боярина, возомнившего о себе бог знает что. Но заставят его коллег задуматься, и, учитывая имеющиеся факты, могу предположить, что они правильно поймут намеки нашего одиозного изгнанника. Для суда, конечно, этого мало, но вот для служебного расследования будет в самый раз. А там… будьте уверены, стражники не станут терпеть рядом с собой такого слона… Кто знает, в чью посудную лавку его занесет завтра? И это тоже нам на руку. Не зря же мы так долго обсуждали с французскими коллегами Виталия Родионовича, способы избавления наших ведомств от… «поклонников золотому тельцу». Ни нам, ни им не нужны на службе люди, ценящие внимание нечистоплотных дельцов больше долга и чести. И уж тем более нам не нужна огласка… Так пусть Зарубежная стража сама уберет этого сребролюбца. Тихо и без шума.