— Живет!
Затем снова лег на пол, устроился на боку, уютно сложил ладони под головой, закрыл глаза и захрапел:
— Спит!
Слово «думает» он изобразил при помощи суровейшей нахмуренности и указательных пальцев, приложенных к вискам. Слово «смеется» — при помощи хриплого карканья и удивительно поглупевшего выражения лица с ненатуральной улыбкой.
Довольно непросто Доктору далось объяснение того, как звучат понятия «плохой» и «хороший».
Сначала он состроил злую физиономию, начал потрясать в воздухе кулаками, демонически хохотать и рычать. Потом успокоился, ткнул себя пальцем в грудь и заявил:
— Плохой!
Затем принял вид какого-то тихого идиота, сложил руки на животе, вытаращил глаза и растянул рот до ушей:
— Хороший!
Пол непонимающе помотал головой.
Тогда Хтоний покопался в книгах, которые в изобилии громоздились по углам, и извлек два тома. Один из них был новеньким и ярким — с нарисованной на обложке ярко-красной розой. Второй был потертым и, кроме изящных буквиц, ничем не украшен.
Доктор открыл на середине книгу с розой, брезгливо взглянул на ее содержимое и изобразил декламацию:
— Тари-тари-татарам!
Тари-тари-татарам,
Тари-тари-татарам -
Та-тарам, та-ра-рам!
Затем громко захлопнул книгу и плюнул на пол:
— Тьфу! Плохой!
Взяв вторую книгу, Хтоний бережно полистал ее страницы, показал Полу разворот, воткнув в красновато-коричневые строчки указательный палец, и изобразил что-то вроде удовольствия от еды:
— М-м-м! Хороший!
Пола, который было решил, что Доктор показывает ему пару «злой-добрый», был сбит с толку и снова покачал головой.
Шимма, сидевшая за шитьем и наблюдавшая эту сцену, вдруг рассмеялась, вскочила и убежала наверх. Вернувшись, она подошла к мальчику и показала ему два яблока. Одно было безнадежно гнилым, а другое так и лучилось внутренним светом.
— Яблоко. И яблоко… Это плохое яблоко, — Шимма подняла повыше то, что гнилое, — А это хорошее яблоко, — показала она второе.
Затем девочка выложила на стол перед Полом обыкновенный гвоздь:
— Гвоздь!
Рядом с первым — новеньким и чистым, она пристроила другой — кривой и ржавый:
— Хороший гвоздь! Плохой гвоздь!
Пол сопоставил то, что показывал Доктор, и то, что принесла Шимма, и до него наконец-то дошло:
— Я понял, — он пошарил глазами по комнате, увидел недалеко от двери одинокий изношенный сапог и показал на него:
— Плохой!
Затем поднял свою ногу, обутую в подаренный отцом ковбойский сапожок, и ткнул в него пальцем:
— Хороший!
Старик улыбнулся, потрепал Шимму по голубым волосам и довольно заявил:
— Молодец — сообразила.
После занятий с Доктором Пол ел одну и ту же простую еду. Как правило, на обед всегда было мясо в том или ином виде, лепешки, иногда — мясной же — суп, тинман, мед. Однажды Шимма принесла к обеду глиняный широкогорлый сосуд, который был тщательно закупорен и защищен от проникновения воздуха какой-то замазкой.
Когда его торжественно вскрыли, оказалось, что внутри — вкуснейшее варенье из незнакомых Полу красных ягод.
Пока он пробовал первую ложку, Шимма нетерпеливо смотрела на него с вопросом в глазах, а когда Пол энергично закивал головой и сказал «Вкусно! Очень вкусно!» — буквально просияла. «Наверное, сама варила», — подумал Пол и, как мог, яснее изобразил свой гастрономический восторг. Варенье, кстати, на самом деле было исключительное.
С Шиммой было интересно и даже весело, хотя лет ей, на взгляд Пола, было всего тринадцать-четырнадцать. Она с удовольствием учила его языку, не прерываясь ни на минуту — называла вслух все предметы вокруг и свои действия с ними, притаскивала разные книги с картинками и, они вместе подолгу просиживали на ними.
Она учила Пола здороваться и прощаться, объясняла как обозначаются понятия «право» и «лево». Иногда вцеплялась в какие-то необязательные слова. Например, полчаса объясняла слово «пиявка» — рисовала ее углем на своей ноге, выпучивала глаза, издавала сосущие звуки. А когда Пол растерянно объяснял, что не понимает — хохотала до слез, и начинала сначала.
В один из дней Шимма его совершенно поразила. Показав в книге на изображение закованного в броню мечника, она сбегала в библиотеку, где, будучи в гостях у Доктора, хранила свое оружие. Вернувшись с мечом в руках, девочка пристроила на спине ножны, вложила в него клинок, встала на пятачке пола, свободным от книг, заплесневелых сосудов и пучков трав, и пригласила Пола смотреть.