Доктор открыл было рот, чтобы согласиться, но тут между ним и кузнецом выросла откуда не возьмись разъяренная Шимма. Повязка с ее головы слетела, голубые волосы растрепались и упали на глаза. Девочка пихнула Викула обеими руками в огромную грудь и крикнула:
— Не дам его волочь, как падаль!
Ошеломленный кузнец даже отступил. Шимма снова бросилась на него и опять пихнула:
— Ты!.. Викулище!.. Не понимаешь ничего!!
— Да что такое-то?! — огромный детина даже не пытался защититься от девочки, которая принялась бить его в грудь маленькими кулачками и всхлипывать.
— Не дам!.. Думайте, как сделать… Вы умные вон все!
Шимма в последний раз слабо толкнула Викула и разрыдалась.
Пол не понимал, кто орет, почему орет — ему снова ужасно захотелось спать, и он с готовностью провалился в гостеприимную темноту. И поэтому не видел, как Доктор Хтоний осторожно взял плачущую девочку за плечи и прижал к себе, повторяя «Hosh, maidan, diaar… Hosh…», а сам кивком головы подозвал Анит.
Они снова усадили Шимму и закутали ее в одеяла. Доктор дал ей маленький глоточек своего жгучего эликсира и оставил на попечение дочери кузнеца. Они с Викулом отошли от девушек подальше и присели.
— Чего это она? — стараясь говорить тихо, проворчал кузнец, — Думать-то надо, как его тащить. Нас поди ловят… На руках я, допустим, пронесу… ну часа три-четыре. А потом что?
— Возможно и не ловят, — задумчиво ответил старик, — Что нас все это время вели — это понятно. Жаль, Анит «не видела», она бы заметила… И вот я думаю, что на реке-то они случайно это всё устроили. Кто-то сдурил, нарушил приказ или что там у них…
Сейчас-то девочка «видит» — я заметил на плоту. Иначе она против Шиммы не устояла бы…
Он скупо улыбнулся, помолчал и продолжил:
— Конечно, оставаться тут долго мы не можем. Но вот что я полагаю… Я эти места худо-бедно знаю. Попробую достать хоть осла, что ли. А вы сидите тихо, костра не разжигайте, сушитесь так. Если я вдруг не вернусь, то запоминай: ночуете и утром отправляетесь в сторону Акраима. Думаю, не потеряешься.
Когда доберетесь, там спрашивай, где живет господин ювелир Симон да Гэ. Ему скажешь, что вы от господина Хофмаана, что он сам скоро будет, а вас просил устроить на первое время.
— Кто это — Хофмаан?
— Да я это! Так или иначе я тоже приду к да Гэ. Поэтому ждите. Барыши старайтесь беречь и по городу не шляться. Что касается Пола, волокуша — это выход. Шимма поостынет, да и Анит ей, я думаю, объяснит. Но в город входить нужно так, чтобы мальчик был на ногах. Поэтому особо не торопитесь. Нужно, чтобы он оклемался… Пойдем, оставлю тебе мазь и бальзам.
Перевязку делайте каждое утро, а вечером проверяйте — не подтекает ли. Если будет жар, давай бальзама четыре глотка, но всего — не больше двенадцати в сутки. А так — два глотка, по два раза в день…
Друзья встали и направились к сваленным в кучу вещам. Кузнец принял снадобья, рассовал по карманам. Доктор в двух словах рассказал девочкам то же, что и Викулу, умолчав о лишь о волокуше и о том, что может не вернуться. Затем проверил, хорошо ли висит сумка на животе, пристроил на спину шерстяную скатку, со спрятанным в ней мечом, раскурил трубочку и, не прощаясь, пошел под дну оврага — под уклон.
Когда воздух немного посерел, и сумерки изготовились затенить лес, в овраге спали уже двое — Шимму сморило через час после ухода Доктора.
Викул уже два раза поднимался наверх и высматривал, не появится ли худая фигура старика среди деревьев? Его снедало беспокойство. Он спускался в овраг и бормотал себе под нос, что не стоило отпускать Хтония, что демон бы с ним — с ослом, что дошли бы и так, и что как оно там обернется — в проклятущем Акраиме — вовсе неясно, и что бывал-то он в столице всего раза три и никого в городе толком не знает.
Кузнец то принимался перекладывать вещи в мешках, то подкрадывался к спящему Полу и всматривался в его лицо, то заглядывал в свои колоссальные сапоги и убеждался, что они еще мокрые.
Наконец, спокойно сидевшая все это время Анит, сказала:
— Пап, он придет. Я знаю.
— Ты-то знаешь, а я-то вот думаю, что он старый все-таки. Он же демон знает — какой старый! Ну как он отобьется, если что? Если кого много? Один, да еще старик…
— Пап, он придет, не волнуйся ты Ворона ради! И он не такой старик, как все другие.
— А какой?
— Он очень не такой. Совсем по-другому видится, чем все. Ты знаешь, что до него дотронуться нельзя?
Кузнец непонимающе уставился на дочь:
— Как это нельзя? Да мы с ним на руках боролись… Здоровый, кстати, хоть и худой, как палка…
— Не так дотронуться, а как бы умом. Я вот тебя вижу с закрытыми глазами, и даже когда сплю. И довольно далеко — где ты находишься, и какое у тебя настроение. Шимму вижу, соседей, тетю Митру, да всех. А вот Доктора почти совсем не вижу, даже когда он рядом стоит. Как будто он… сон какой-то. Откроешь глаза — вот он, а закроешь — его нет. Только вроде как ветерок на этом месте дует — отдельно от всего остального воздуха…