Полу стало жутко, но тут он услышал над ухом шепот Шиммы, которая неизвестно когда оказалась рядом:
— Ты как? Больно тебе?
— Да нет, если не шевелиться, то почти не больно, — прошептал он в ответ.
— А ты и не шевелись. Завтра на Берте поедешь, как король! Это Доктор ее достал. А я знала… Он, знаешь, какой? Всегда найдет, как выкрутиться!
— Я заметил…
— Ну ладно, я пойду. Хотела навестить… Спокойной ночи!
Пол вдруг почувствовал горячее дыхание у своего лица, на него пахнуло селеникой и чем-то неуловимо нежным, девичьим. А потом Шимма поцеловала его в щеку, и это длилось долго — целую секунду. Затем девочка исчезла в темноте, словно ее и не было.
Кровь бросилась Полу в лицо, и он порадовался, что ночь и что его никто не видит. Сердце заколотилось и закололо в боку. Ему внезапно захотелось заплакать, как в детстве — от огромности и непонятности всего с ним происходящего, но он сдержался и постарался выровнять дыхание.
Он старался думать: «Вот я дышу… вдыхаю… выдыхаю… вдыхаю…» Это оказалось на удивление нетрудным — вникать в то, как дышишь, и больше ничего не вспоминать, ни над чем не ломать голову и даже почти ничего не чувствовать.
Когда над лесом на небо выкатилась растущая, красноватая луна, все беглецы, устроившиеся на ночлег в овраге, уже спали.
23. «Сладость Акраима»
Его величеству, королю Улафу, почитаемому народом правителю Вороновой Земли предстояли сегодня две встречи. И он не знал, какой из них опасается больше. Сначала он должен был с глазу на глаз увидеться со своим внушающим робость родственником и политическим союзником Дюком Морини. А потом, почти без передышки, принять тайную миссию из Фоксии — королевства, лежащего за Красными Зубами, в земли которого когда-то сбежал из Равнланда дед Дюка.
Адвард Морини пугал короля до ночных кошмаров. Этот человек поразительно успешно решал проблемы королевства, но при этом создавал новые — гораздо более сложные. С одной стороны его величество Улаф не мог не признать: преступные кланы в крупных городах практически разгромлены, и жизнь в них стала как никогда безопасной.
Карательный поход в предгорья Красных Зубов, предпринятый с подачи Дюка четыре года назад, оказался чрезвычайно успешным — горские ватаги прекратили набеги, освободили два перевала, что позволило восстановить сообщение с Фоксией, и удовлетворились тем, что получили право брать с караванщиков пошлину за проход.
Введение в обращение барышей как платежного средства чрезвычайно подстегнуло производство и мену в больших городах. Их жители привыкли к новшеству быстро и даже проявили недюжинную смекалку и оборотистость в новых условиях.
Королевская казна и склады, можно сказать, ломились от монет и товаров, получаемых от годового сбора, несмотря на то, что третью часть десятины, взимаемой в барышах, Морини забирал себе.
С другой стороны, для знающих людей не было секретом то, что наиболее опасных преступников Дюк рекрутировал в свою армию и личную охранную службу. Благодаря этому он получил сведения о всей подпольной, скрытой от глаз меновой жизни городов Равнланда, а значит и власть над ней.
Помимо этого, как докладывал королю конт Абн, опытнейший и верный глава Королевского Ока, армия Дюка хоть и проигрывала по численной армии Улафа, но по боеспособности ей не уступала.
Мало того, построив свои «приказы» во всех заметных населенных пунктах королевства, Морини рассадил в них не добродушных начальников, вроде какого-нибудь типичного городского головы, а жестких стражей собственной тайной службы. Тем самым Дюк, как уверял Абн, создал в стране разветвленную сеть шпионов, которая работала лучше, чем Королевское Око.
И наконец короля беспокоило то, что двор был буквально завален письменными и устными жалобами на «приказы» и методы сбора ими десятины. Подавляющее большинство просьб и криков о помощи происходило из деревень и маленьких городков. Народ в них совершенно ошалел от того, что его обложили двойным оброком — в товарах и барышах одновременно. А также от жесткости, с которой приказные принялись выколачивать десятину из всех подряд — крестьян, ремесленников, врачевателей, лавочников, даже комедиантов и гадалок.
Крупные города, как ни странно, к двойному оброку быстро приспособились, хотя то один конт, то другой время от времени являлись к королю с просьбой от какой-нибудь гильдии сделать послабление или в товарах, или в барышах. А вот глухая провинция роптала, и с этим нужно было что-то делать.