Да еще та маленькая стычка на Сто двадцать пятой улице, когда чуть было не прикончили его самого! Надо отдать должное Луису — он сделал все, что мог. Ему просто не повезло, бедняге, иначе сейчас был бы мертв Джонни, а не он. Так что, чего ломать голову, когда готовый кандидат в убийцы вот он, под рукой! Все они тут такие, черт возьми, так что бери любого, не ошибешься! И дело с концом!
Такая логика была ему понятна. Он знал правила этой игры, знал еще с тех дней, когда сопливым пацаном таскал грошовые конфеты из лавчонки Джейка Сосковича, что на Ленокс-авеню. Только на этот раз все было куда серьезнее. Речь шла об убийстве, а значит, не стоит и надеяться, что все ограничится взбучкой и серьезным предупреждением на будущее. Люди, как правило, терпеть не могут, когда в городе кого-то убивают. Даже таких ублюдков, как Мексикашка Луис.
Трудно спорить с подобной логикой. Однако Джонни решил не сдаваться.
— Послушайте, — начал он, — я вам верно говорю. Мы все давно уладили между собой, я и Луис. Будь я проклят, если у меня были причины...
— Тогда почему ты сбежал?
— Что?
— Почему ты сбежал?
— Дьявольщина, а вы бы не бросились наутек на моем месте? Я не хочу неприятностей, тем более с полицией. Вы же понимаете...
— Ну, так считай, что ты их получил, парень, — перебил его первый коп.
— Да чего мы тратим время, препираясь с этим чертовым ниггером? — вмешался второй.
И тут все стало окончательно ясно. Их логика, простая и незамысловатая, была понятна Джонни — в памяти всплыли слова «Помни 1935 год»! Тридцать пятый был годом расовых беспорядков. В городе до сих пор не забыли об этом. В те дни копы свирепствовали как никогда и черным лучше было вообще не показываться на улице. И вот теперь на Джонни вдруг будто повеяло атмосферой тех страшных дней. Он понял — спорить с этой логикой бесполезно. У него нет никаких шансов.
Собравшись с духом, он впечатал согнутое колено в живот одного из копов, а потом со страшной силой ударил его по затылку сцепленными в замок руками. Тот явно этого не ожидал. Согнувшись вдвое, он рухнул на дорожку. А его напарник с проклятием схватился за кобуру, где, как было известно Джонни, находился пистолет — так называемый «полицейский специальный». Резко и страшно грохнул в тишине выстрел, но Джонни уже успел молниеносно юркнуть за патрульную машину, ужом протиснулся под решеткой, собираясь пробраться на сиденье рядом с водительским и удрать. Конечно, идея могла показаться дикой, даже сумасшедшей — в конце концов, только безнадежный идиот может рассчитывать смыться на полицейской машине, но что было делать? Неужто лучше сесть на электрический стул за убийство этого ублюдка Луиса? Нет уж, слуга покорный, думал он. А все шло к тому — Джонни это знал.
За спиной прогремел еще один выстрел, потом другой, но к этому времени он почти уже протиснулся за руль. Низко пригнув голову, он почти рухнул на него и с силой вдавил в пол педаль газа. Машина прыгнула вперед, затрещали выстрелы — быстро и совсем не страшно, будто стреляли из игрушечного ружья. Вокруг, словно злые осы, запели пули, с резким щелканьем впиваясь в борта машины.
Джонни вдруг услышал, как первый коп, очухавшись, принялся колотить по тротуару своей дубинкой. Это почему-то было куда страшнее, чем гремевшие над головой выстрелы. Наконец одна из пуль попала-таки в колесо. Машина резко накренилась и завиляла, как пьяная, но Джонни крепко держался за руль. Нога его все так же давила на газ. Послышался страшный скрежет, когда он свернул, — это обод зацепил за асфальт и с визгом высек из него целый сноп искр. Джонни выскочил на дорогу, которая пересекала город из конца в конец. Выстрелы стихли — видимо, полицейский пытался вставить новую обойму. Джонни возликовал — к тому времени, как ему это удастся, он будет уже далеко, а этот идиот может палить сколько хочет — в конце концов, у него ведь не базука! Он вихрем промчался вниз до самой Плезант-авеню, гадая, не включить ли сирену. Теперь он уже не чувствовал страха — осталось лишь приятное волнение от всего пережитого. Он чувствовал себя так, словно шампанское ударило ему в голову. Странное ощущение бесшабашной дерзости переполняло его.
Припарковавшись, он незаметно выскользнул из машины и, крадучись, пробрался на Первую авеню, срезав большой угол. Добравшись до Сто шестнадцатой, Джонни наконец остановился и принялся гадать, что же делать дальше. Куда теперь? Назад, домой? Ни за что! Туда они кинутся в первую очередь. К Синди? Нет, это небезопасно. Они наверняка появятся и там.
На мгновение он замер, прислонившись к углу и внимательно вглядываясь в Третью авеню и раздумывая. Только заметив белую патрульную машину, промчавшуюся по Второй авеню, Джонни наконец решился. Надо было что-то предпринять, притом быстро.
На этот раз он и не думал бежать. Впрочем, делать этого было нельзя. Он шел по улице размеренной походкой человека, который никуда не торопится, лениво разглядывая витрины магазинов и не глядя на дорогу. Миновав большую церковь, Джонни прошел мимо огромного кинотеатра на углу Третьей авеню и продолжал идти, чувствуя себя на редкость неуютно. Со всех сторон его окружали одни белые, которые, казалось, ни на секунду не спускали с него глаз, только и подстерегая момент, когда он бросит взгляд в сторону белой женщины. Наконец Джонни свернул направо, на Лекс, и двинулся вперед, пока не оказался на углу Сто двадцать пятой улицы. Там он остановился и бросил быстрый взгляд в сторону Третьей авеню, затем свернул налево и двинулся в обратном направлении, в сторону Парк-авеню, миновал ее, оставил за собой Мэдисон-авеню и парк Маунт-Морриси, пересек Пятую, с каждым шагом все дальше углубляясь в Гарлем.
Добравшись до Ленокс-авеню, он снова свернул направо. Теперь он шел осторожно, кидая по сторонам настороженные взгляды — ведь это как-никак была его территория, а значит, именно здесь и будут в первую очередь его искать. Джонни замедлил шаги. Он изо всех сил старался казаться обычным прохожим, но глаза, подозрительно обшаривавшие каждый закоулок, выдавали его. Джонни был начеку — в любую минуту из-за угла могла с воем вывернуть полицейская машина. Наверняка копы уже сбились с ног, разыскивая его. Перед зданием синагоги на Сто двадцать седьмой стояла большая толпа, но, сколько он ни вглядывался, полицейских рядом не было. Стало быть, какой-то митинг, с облегчением вздохнул Джонни и двинулся дальше. Он шел и шел, сначала свернув на запад, пока не оказался на Сто тридцать четвертой улице, потом свернул на Сто тридцать пятую и вышел к зданию публичной библиотеки.
Теперь он был уже неподалеку от Вэлли... и по-прежнему не знал, куда идет. Ему казалось, нет такого места, где его не станут искать. Миновав гарлемскую больницу, Джонни вяло подумал, уж не туда ли отправили Луиса, и тут же сам удивился — с какой стати везти мертвеца в больницу?
И тут наконец со всей ясностью понял, что Луис и в самом деле мертв, а копы гонятся за ним по пятам, потому что уверены, что это сделал он, Джонни. А ему приходится бежать, если он хочет спасти свою жизнь.
Свернув на Сто тридцать седьмую улицу, он зашагал в сторону Седьмой авеню.
Глава 2
Сколько он себя помнил, на Седьмой авеню, между Сто тридцать седьмой и Сто тридцать восьмой улицами, располагалась корсетная лавка. Само собой, так ее называли в округе. Это название не имело ничего общего с тем, что красовалось над входом, рядом с огромной витриной, — «Нижнее белье». Но местные упорно именовали ее корсетной лавкой, в которой правила тоже известная всем и каждому Гусси по прозвищу Корсетная Леди.