— Нет, госпожа адъюнкт-комиссар.
— Костры, честное слово! Вы и ваш сын — вы оба чудо. Или правильней будет сказать: чуда? Чуды? Чудеса?!
— Спасибо, госпожа адъюнкт-комиссар.
— Линда, просто Линда. Иначе обижусь. Нет, хуже: иначе я буду звать вас кавалером Сандерсоном до конца ваших дней. Кавалером, бароном, графом Сандерсоном. Я накормлю вас официозом до заворота кишок. Не злите меня, я страшна во гневе.
Браво, оценил Гюнтер. Атмосфера в детской сделалась теплой, уютной. Эмпатка высшей квалификации, ходячее солнышко, комиссарша фонила позитивом — ненавязчиво, исподволь, располагая собеседников к себе. Рассудка Натху она не касалась — останавливал страх сгореть при ментальном контакте с антисом. Рассудка Гюнтера — тоже, это было бы неприлично, да и противозаконно, если без санкции на контакт. Но создание общего располагающего фона — безадресного, пользуясь сленгом менталов, — удавалось Линде Рюйсдал в лучшем виде. На кого она давит, задался вопросом Гюнтер. Ну да, на ребенка. Ей отлично известно, что я отслежу и специфику фона, и усилия, и цель воздействия. Отслежу, а значит, при желании блокирую воздействие.
Она не знает, что Натху ментал? Тогда зачем Тиран прислал ее? Она знает, что Натху ментал? Тогда зачем ломает комедию? Гюнтер терялся в догадках. Противоречивые настроения разрывали его на части. Радость: тайна осталась тайной, все в порядке. Отчаяние: секрет раскрыт, комиссарша издевается над ним, заманивает в ловушку. Неопределенность: эта стерва рвала душу яростней голодной волчицы.
— Извините, Линда. Зовите меня Гюнтером, прошу вас.
— Вот, совсем другое дело.
Линда прошлась по детской. К Натху она старалась не приближаться, делая вид, что утратила к мальчику всякий интерес. Взяла плюшевого медведя, повертела в руках.
— Ваша инициация, Гюнтер, — произнесла она кукольным голоском, делая вид, что говорит медведь. — Вы в курсе, что мы с вами, считай, одна семья? Я принимала ваши роды.
— Что?!
— В переносном смысле. Я занималась вашей инициацией. Помните, в детском саду? Вы тогда решили, что вы клоун.
— Вы? Мою инициацию купировала доктор ван Фрассен.
— Это так. — Голос остался прежним, кукольным, но взгляд комиссарши затуманился. Не требовалось считывать эмоспектр Линды, чтобы понять: с доктором ван Фрассен они были близки. — Бедная Регина, вот ведь не повезло… Выйти живой из самых кошмарных передряг, чтобы разбиться в турпоездке! Я-то знаю, мы столько пережили вместе. Плен на Террафиме, конфликты на Сякко… Экзамен по социализации — и тот мы сдавали плечом к плечу! Я даже вышла замуж за экзаменатора! Ну, это уже потом…
Комиссарша опять хихикнула. Гюнтер не знал, натурален смех Линды или просто вносит еще одну монетку в общую кассу позитива. Будь кавалер Сандерсон верующим, сейчас он молился бы, чтобы Натху не проявил своих способностей ментала. Узел, клубок, насекомое, осьминог — Гюнтера устроила бы любая поза сына. Лишь бы он не полез на контакт с Линдой, разоблачив себя! Да что там контакт — лишь бы мальчик не стал фонить, выплескивая наружу яркие детские чувства! Комиссарша живо отследит, учует, от кого пахнет жареным: менталы фонят совсем не так, как обычные люди. К счастью, Натху не фонил — напротив, закрылся наглухо. Какие бы эмоции ни владели ребенком, он воздвиг мощный заслон на их пути. Как? Его никогда не учили защитному периметру! Привык, решил Гюнтер. Привык, бегая по космосу со стаей хищных флуктуаций. Не хотел все время кормить их деликатесом, а может, боялся — почуют, что антис без перерыва истекает эмокровью, возбудятся, кинутся, сожрут…
— Что вы здесь делаете? Немедленно покиньте детскую!
В дверях стоял Тиран.
— Женщины любопытны, — с отменным хладнокровием откликнулась Линда Рюйсдал. — Не знали?
— Что?!
— Я хотела посмотреть на антиса. На первого ларгитасского антиса.
— Как вы вообще сюда попали? Кто вас пустил?!
Он ничего не знает, отметил Гюнтер. Похоже, тэшница все-таки пришла к нам с Натху.
— У меня допуск. — Комиссарша улыбнулась. — Ваш телохранитель, господин Бреслау, просто обязан иметь допуск, сопоставимый с вашим.
— Мой телохранитель?
Ян Бреслау побелел. Только на щеках полыхали два красных пятна, как у чахоточного.
— Генерал ван Цвольф обратился в управление службы Т-безопасности…
Голос женщины сделался сух и ровен. Добрая бабушка в вязаной кофте исчезла, исчезла и насмешливая гостья, втыкающая в кавалера Сандерсона острые шпильки. Адъюнкт-комиссар Рюйсдал делала официальное заявление.