ЗАПАТА: Наверное, вы были очень огорчены, узнав об аресте племянника?
БИШМАН: Это было как обухом по голове. Я только что вернулся из России, был подавлен ссорой с Тамарой, а тут вдруг — новая беда. И за что? Ну, покуривал мальчик марихуану — а кто этого не делает?
ЗАПАТА: В протоколе указано, что это был не первый арест. И что в автомобиле у него нашли пакет травки весом в десять фунтов.
БИШМАН: И что с того?! Вся эта ваша война с наркотиками — раздутая фикция. Люди гибнут, кровь льется, в тюрьмах не хватает места. Сухой закон ничему нас не научил. Разрешили бы свободную продажу — и все мексиканские и колумбийские наркобароны разорились бы. Правда, и половина полицейских могла бы остаться без работы.
ЗАПАТА: Когда вы последний раз виделись с Дугласом?
БИШМАН: Я навещал его в тюрьме пару раз. Подбрасывал деньжат на его счет в тюремном киоске, обсуждали, как подавать апелляцию.
ЗАПАТА: Вы совсем не допускаете, что он мог быть как-то замешан в исчезновении вашей жены? В свое время вы высказали предположение, что она осталась с возлюбленным в Москве. Теперь мы знаем, что она вернулась в Америку отдельно от вас. К кому она могла поехать из аэропорта? К подруге, сокурснику? Почему бы родственник мужа, Дуглас Кренц, не мог дать ей приют?
БИШМАН: Я не верю, что Дуглас мог скрыть от меня такое. Если вы намекаете, что между ними мог загореться роман, я не вижу, какой смысл им было держать его в тайне. Молодой и красивый Дуглас мог легко увести у меня жену — в этом нет сомнения.
ЗАПАТА: Молодой, красивый — да. Но не богатый. Вы были для обоих главным источником материальной обеспеченности. Вряд ли вы согласились бы на роль все прощающего благодетеля.
БИШМАН: Лейтенант, все версии заслуживают тщательного расследования. Бог вам в помощь. Буду вам признателен и счастлив, если вы отыщете Тамару. Я все еще не теряю надежду уговорить ее вернуться ко мне. Но давайте на сегодня закончим. Несколько клиентов ждут меня через полчаса на другом конце города.
Экран гаснет.
АРТУР: Что скажете?
БАРБАРА: У меня шевелится тоскливое предчувствие, что никакого преступления не было. И все наши труды пропадут даром. Девица просто удрала к кому-то другому и скоро объявится целая и невредимая.
ВИЛСОН: Да, есть такая возможность. Допускаю, что по каким-то причинам беглянке нужно некоторое время скрываться. Одно только… На той первой ленте, сделанной в Новгороде, есть кадр: Тамара на мгновение уткнулась лицом в шею матери. В этом жесте столько нежности и доверия… Не верится мне, что она могла обречь мать на такую тревогу и неизвестность.
МАЙ
О, мой свет в далеком окошке!
Что это за слухи о приближающемся урагане? Не сорвет ли он крышу с вашего дома? Не задует ли лампу в окне? Что станет с твоим Леандром, если лучик маяка, ведущий его и манящий, исчезнет во мраке?
Мне вдруг пришло в голову, что я все время пытаюсь красоваться перед тобой, самоутверждаться, в чем-то убеждать. Кажется, никогда не делился чем-то постыдным и унизительным. Нельзя ли это свалить на «трудное детство в ГУЛАГе»? Только представь себе: эрос мощно врывается в жизнь мальчишки в десять-двенадцать лет, но кругом взрослые делают вид, будто знать не знают, что это такое. Даже если ты водишься с уличной шпаной и уже понимаешь значение таких слов, как «трахаться», «бараться», «дрочить» и все прочее, это не может никак соотноситься с огненной тайной, полыхающей в твоей душе. Ты жадно ищешь объяснений и вскоре оказываешься перед тоскливым «одно из двух»: либо я — безнадежный выродок, либо мир взрослых — сплошное вранье.
Здесь лучше перейти с первого лица на третье.
Ему было лет десять, когда он начал листать альбомы с репродукциями картин, застаиваться перед скульптурами в Летнем саду, вырезать из журналов фотографии красавиц в купальниках. Раз взрослые уговорились прятать эту обжигающую тайну под завесу стыда и умолчаний, ему ничего не оставалось, как добывать прикосновения к ней воровато, по крохам, извилистыми путями.
В их коммунальной квартире дверь ванной не прилегала к полу вплотную. Если подсунуть в щель карманное зеркальце и прижаться к доскам щекой, можно было увидеть, как соседка Лида водит мочалкой по груди и плечам. Или еще: в гости к его матери приехала подруга юности, жила у них несколько дней. Когда мать, уложив его, уходила на кухню хлопотать со стиркой и мытьем посуды, подруга вылезала из кровати, становилась обнаженная перед настенным зеркалом и начинала ласкать себя. Затаившись под одеялом и оставив щелку, можно было долго-долго любоваться ее сияющими ягодицами и зеркальным отражением всего остального.