Кабинет в полицейском отделении. Барбара Хилл сидит на диване, рядом с ней развалился Роберто Ломбарди, задрав одну ногу на стол. Артур Казанов в углу уговаривает лейтенанта Запату.
АРТУР: Пойми, у нас запланированы съемки на пляже. Мы не сможем объяснить зрителю, почему у Дугласа Кренца на щиколотке пристегнута какая-то черная коробочка.
ЗАПАТА: Но ты понимаешь, что, если я отстегну ее, у его контролера зазвонит сигнал тревоги?
АРТУР: Контролера я предупредил. Он сказал, что готов не обращать внимания на сигнал в течение шести часов. Но если Роберто что-нибудь выкинет за это время, он привлечет к суду меня вместе с ним.
РОБЕРТО: От такого закоренелого преступника, как я, можно ждать всего. Давно мечтал поджечь весь Харриман-парк. Ограбить продавца горячих сосисок. Похитить Барбару Хилл.
БАРБАРА: Я уже догадываюсь, как можно отравить тебе последнее удовольствие: взять и согласиться на похищение.
ЗАПАТА (качая головой, достает ключи, отстегивает радиобраслет с ноги Роберто): Смотри, Артур, на твою ответственность. Актер тебе достался из породы непредсказуемых. Такие любят выкидывать разные фокусы, лишь бы поразить окружающих.
АРТУР: Все будет нормально. Мы вернемся к пяти часам, и ты пристегнешь браслет обратно.
Артур, Барбара, Роберто выходят из полицейского отделения, усаживаются в «лексус». Вилсон, сидящий на заднем сиденье, перекладывает камеру на колени, чтобы дать место Роберто. Автомобиль трогается.
АРТУР (ведет машину): Племянник Бишмана на очередном допросе признался, что у него с Тамарой Буриловой «сложились отношения». Запираться было бесполезно, потому что официантка, работавшая в кафе вместе с Тамарой, видела его несколько раз приезжавшим за ней. Когда ревнивый муж прознал про это, он стал сам приезжать за женой к концу рабочего дня.
РОБЕРТО: Мы будем снимать сцены у кафе? Можно я проколю шину любимому дядюшке?
АРТУР: Официантка сдружилась с Тамарой, и та рассказывала ей, что муж настаивал на скорейшем рождении ребенка, а она не чувствовала себя готовой и всячески уклонялась. Потребовала, чтобы у нее была отдельная спальня. Бишман согласился, но при этом вынул замок из двери. Вламывался к ней в любое время дня и ночи.
Автомобиль въезжает в Харриман-парк, останавливается на стоянке вблизи пляжа на берегу озера. Съемочная группа находит свободный лежак под большим зонтом. Барбара снимает платье, остается в весьма открытом купальнике.
РОБЕРТО (тоже поспешно снимает брюки): Дорогая, неужели мы должны оставаться на виду у всей этой ненужной нам толпы? Насколько уютнее было бы укрыться за теми кустами сирени!
АРТУР: Роберто, не надо форсировать атаку. Сегодня мы снимаем первые дуновения любви, пробные пассы, нащупывание путей между двумя сердцами.
РОБЕРТО: Мистер Казанов, при всем уважении не могу скрыть от вас печального факта: вы безнадежно устарели. У современной молодежи нащупывание путей сводится к вопросу «Твоя квартира или моя?». Если квартиры нет ни у него, ни у нее, заднее сиденье вашего «лексуса» было бы самым правдоподобным местом действия.
АРТУР: Вполне возможно, что дойдет и до заднего сиденья. Сегодня же просто возьмитесь за руки и, нежно глядя в глаза друг другу, входите в воду.
БАРБАРА: Роберто, наверное, уже забыл, как изображать тонкие чувства.
РОБЕРТО: О, тираны принудительного романтизма! Деспоты серенад и томных вздохов! Вот я сейчас перемахну озеро кролем и изнасилую ту одинокую старушку, которая плывет там в байдарке. Уверен, она уже и не мечтает о такой удаче. А отвечать вместе со мной будет наш режиссер!
БАРБАРА: Как я могу изобразить нежные чувства к такому болтуну?!
Она хватает Роберто за руку и увлекает за собой в воду. Вилсон успевает включить камеру и поймать в объектив поднятый ими фонтан брызг.