Не вызвав лифта, я также неторопливо и долго поднимался по лестнице. На площадке седьмого этажа на подоконнике сидела женщина и курила. В полутьме было не разглядеть её лица, да я и не пытался. Наплевать мне было сейчас на всех женщин на свете. Прошел мимо, поднялся на несколько ступенек. Остановил меня насмешливый знакомый голос:
— Одно из главных качеств профессионального журналиста — умение ждать и делать из происходящего нужные выводы.
— Нужные кому? — не оборачиваясь, спросил я.
— Тому, кто заказывает музыку.
— Сейчас для меня, кажется, заказали похоронный марш.
— А ты хотел бы Третью симфонию Малера? Пипл не любит такие сложности.
Ужасно хотелось обернуться, но если уж выдерживать взятый тон, то до конца. Я поднялся еще на несколько ступенек, достал из кармана ключи и, не оборачиваясь, сказал:
— Если, мадам, вы пришли сказать мне о том, что я безнадежен, то напрасно потратили свое драгоценное время.
Ольга спрыгнула с подоконника, быстро взбежала по лестнице и, подойдя к двери моей квартиры, выжидательно обернулась ко мне:
— Как долго ты еще намерен изображать из себя невинную жертву?
— Только начинаю входить во вкус.
— Не заиграйся. Эта роль может прилипнуть на всю оставшуюся жизнь. Открывай дверь и приглашай в гости. У меня не так много времени.
— Зато у меня его теперь вечность и вся оставшаяся жизнь.
Я открыл дверь. Она уверенно вошла в квартиру, безошибочно нашла выключатель.
— Раздевайся, вытирайся, переодевайся, а я пока сварю кофе. Есть у тебя кофе?
— Поищи.
— Не перестаю удивляться умению мужиков раскисать от любого щелчка по носу…
Потом она внесла в комнату две чашки крепчайшего кофе, одну из которых отдала мне. Сама села напротив, закурила и, усмехнувшись, сказала:
— Положение твое, Боренька, по оценкам не явившихся на прощальный ужин друзей, прямо скажем, неважнецкое. Надеюсь, ты оценил это как надо?
— Сам как-нибудь разберусь со своим положением.
— Никакого положения. Вакуум. Торричелева пустота. Надеюсь, ты понимаешь, что навсегда закончил свое существование в окрестном эфире? В Москву тебя тоже не пригласят, в ближнее и дальнее зарубежье, тем более. В остатке твоя прежняя профессия — учитель русского языка и литературы. «Войну и мир» ты, по-моему, основательно подзабыл, а Салтыкова-Щедрина даже не раскрывал.
— Пришла выпить кофе из черепа поверженного врага?
— Не преувеличивай — какой ты враг? Вся эта история только подняла рейтинг канала. Так что мы тебе должны быть только благодарны.
— Хороша благодарность!
— В целях воспитания. Прекрасный пример для остальных. Руку кормящего не кусают.
— Я-то, дурак, считал, что это мы вас кормим. А вы только перераспределяете заработанное нами. В свою пользу, естественно.
— Ты это серьезно или по обыкновению валяешь дурака?
— Из-за того, что ты и твой благоверный так и не разобрались в этом вопросе, я и очутился в вакууме. Точное определение, между прочим.
— Благоверный ни при чем. Прекрасно знаешь, он добряк. Творческими вопросами занимаюсь я. Это я потребовала, чтобы тебя выкинули к чертовой матери. Перекрыла кислород на других каналах. Давно искала повод, пока ты сам не подставился с этой своей дурацкой передачей.
— Спасибо, конечно. Хотелось бы только понять, чем вызвана такая нелюбовь именно ко мне? Не скажу, что мы были друзьями, но, по-моему, у нас были нормальные отношения. Я даже был влюблен в тебя, и ты относилась к этому вполне благосклонно, пока не появился Андрей…
— Заткнись!
— Запросто. Не я затевал этот разговор и не я у тебя в гостях. Не хочешь говорить — ради бога. Будем считать, что наши отношения ушли в окончательное прошлое.
— Пока мы живы, окончательного ничего не бывает. Насчет наших отношений… Будем считать, что они только начинаются.
— Не понял.
— Ты должен найти Андрея.
— Извини, я иногда туго соображаю.
— Ты должен найти мне Андрея. Кроме тебя, никто этого не сделает. Все, что с тобой произошло, я устроила специально. Чтобы тебе некуда было деться. Чтобы ты согласился.
— Согласился на что?
— Найти Андрея.
— Зачем?
— Я его люблю.