Старик усмехнулся.
- Давай обедать, - сказал он.
По-видимому, между отцом и дочерью было заключено перемирие.
Рауль поднялся наверх и вошел в отведенную ему комнату. Кувшин с водой и фаянсовый таз, расписанный незабудками. Кровать, покрытая клетчатым пледом. Этюдник с красками. На полу груда учебников. Очевидно, хозяйка считает, что теперь с ними покончено.
В дверь постучали.
- Извините.
Анна-Мари вошла и забрала книги и этюдник.
- Это книги по физике? - спросил Рауль.
- Да. Расчет зависимости времени, массы и размеров от скорости. Превращение массы в энергию. Скука!
Клемперт не желал выглядеть дураком. Не спрашивать же сейчас эту девушку о местных чудесах, которые, может быть, ей представляются такими же привычными, как у нас законы Ньютона!
- Не хочу вас беспокоить, - сказала Анна-Мари.
Но Рауль понял: беспокоить его она будет. Зацепившись длинным платьем за крюк двери, девушка рассыпала книги. Рауль подобрал их и помог донести до библиотеки. Там тоже висели картины кисти молодой хозяйки. Работы были безграмотны и банальны. Клемперт не выносил дамской мазни,. Он хладнокровно обвел взглядом стены и спросил:
- Я вам больше не нужен?
Анна-Мари покраснела. Раулю стало ее жаль.
- Зря вы бросили физику, - сказал он. - Я вот ничего в ней не понимаю. Был у меня раньше друг, он мне многое объяснял...
Рауль спохватился. Как странно, что он снова назвал Лео своим другом. А ведь они так давно разошлись.
- Был? А где он теперь?
- Не знаю.
Рауль вернулся в свою комнату и подошел к открытому в сад окну. Свобода! Под окном шелестели огромными листьями каштаны. В зелени жасминов прятались маленькие фигурки гномов, обычные для пригородных коттеджей. Но все же: как понять эти странные разговоры о поездах, отъезжающих в иное время? О тяжелеющих лодках? Наконец, где находится город Гаммельн, в котором все это происходит?
Рауль смотрел из окна на старомодный садик профессора Айкельсона и терялся в догадках.
ТРАССЕН НАНИМАЕТСЯ ПОВАРОМ
Между тем Трассен продолжал бродить по городу, хотя ему было совершенно необходимо немедленно найти способ добывать себе средства к существованию. Трассен находился в растерянности. Немецкий город Гаммельн был для него полнейшей загадкой. Так называемый "центр" сверкал никелированными особняками с паровозными трубами и колесами в палисадниках. В кварталах часовщиков в магазинах торговали какими-то удивительными часами. На каждой улице было по нескольку часовых мастерских. Трассен вышел к огромной привокзальной площади. Около голубого здания вокзала шумела толпа. Он смотрел на отъезжающих, не замечая в них ничего особенного. Они были точно такими же, как любые железнодорожные пассажиры, путешествующие в германском государстве. И хотя Трассен уже навидался чудес в Гаммельне, он не осмелился предположить, что здесь используется замедление времени! А между тем именно так и обстояло дело в этом "городке относительности, где даже скорость железнодорожного экспресса оказывается "околосветовой".
Мимо Трассена прошла группа туристов с добротными кожаными чемоданами. Это была компания мужчин среднего возраста, одетых в немецкие национальные костюмы: шляпы с перьями и кожаные штаны до колен. Поставив чемоданы, туристы обняли-друг друга за плечи и, образовав тесный кружок, бодро задвигались в танце, притопывая голыми волосатыми ногами, обутыми в ботинки на толстой подошве.
- Тирли-мирли - эй, юхей! - подхватывали они. Через несколько часов будут мчаться в волшебных вагонах с околосветовой скоростью. А через несколько дней - юхей! - их кредиторы и дебелые жены останутся в другом времени. Потому что - тирли! - для туристов пройдет всего лишь несколько дней, а для кредиторов, жен и домочадцев - несколько лет. И оставшиеся в городе Гаммельн их ровесники - юхей! - бесспорно, постареют гораздо больше, чем они. Трассен не знал, что - тирли-мирли! - здесь используется замедление времени. А между тем именно так и обстояло дело в этом "городке относительности", где местная скорость света была так мала, что даже скорость обыкновенного железнодорожного экспресса оказалась "околосвстовой".
Раздался гудок, и вокзальная площадь опустела. Ушли бойкие спекулянты, торговавшие какими-то вещами не по сезону. На дворе стоял июнь, но отъезжающие почему-то покупали меха. Трассен прошел на перрон и увидел, что вокруг человека, одетого в черную железнодорожную форму, стоявшего у паровоза, образовался почтительный круг.
- Машинист, - прошептал кто-то рядом с Трассеном.
Какая-то женщина что-то говорила машинисту с умоляющим видом. Для Трассена эта сцена была загадочной. О всесильной власти машиниста он еще ничего не знал. Бывший ассистент кафедры физики не предполагал, что управлять человеческой молодостью можно с помощью обыкновенных железнодорожных тормозов.
Выйдя снова на площадь, Трассен почувствовал, что голод мешает ему размышлять о гаммельнских чудесах. Он славился среди приятелей кулинарными способностями. Готовил он вдохновенно и рецепты свои ревниво скрывал. Но сейчас, когда Трассен оказался без денег и без работы, он мечтал о любой еде и грезил о любом применении своего поваренного искусства. Увидев часовую мастерскую под вывеской "Чиню часы на всех скоростях", Трассен подошел к окошку и увидел лысого человека с лупой на лбу. Часовщик лениво смотрел в окно. Клиентов не было. Увидев перед собой человека в потрепанном костюме, с грязной бахромой на брюках, он брезгливо поморщился.
- Добрый день, - сказал Трассен.
- День добрый. Смените часы, молодой человек, - лениво предложил часовщик, с пренебрежением глядя на трассеновские часы,, и бросил на прилавок ручные часы с тремя циферблатами. - Для поездов-экспрессов! - сказал он, отлично понимая, что его ложь вряд ли кого может обмануть: это была устаревшая модель часов для велосипедистов.
Но вошедший не возразил ни слова и стал внимательно разглядывать часы.
- Для поездов-экспрессов? - переспросил он.
- Экспрессы у нас уже лет десять не запускали. Топливо кончается. Говорят, скоро дома отапливать будет нечем, - торопливо пояснил часовщик.
Лео внимательно слушал.
- А сколько топлива потребляет экспресс? - неожиданно спросил он.
Тут мастер подозрительно на него покосился.
- А вам зачем это знать?
Трассен повертел в руках часы.
- Мне-то все равно! Только ведь, наверное, много топлива расходуется оттого, что масса поезда на больших ускорениях сильно возрастает.
Часовщик перегнулся через окошко и зашептал Трассену в ухо:
- Молчите! Говорят, будут запускать только по два вагона... А билеты будут стоить бешеных денег. У нас таких денег не водится. Пускай начальники ездят.
- А вы не скажете, где можно устроиться на хорошо оплачиваемую работу?
- Смотря с какой специальностью...
- Я физик.
Часовщик с живым любопытством посмотрел на Трассена.
- Да вы что, спятили? Кому сейчас нужны физики?
- Та-а-к,- протянул Трассен. - А не нужны ли хорошие повара?
- Повара? - вскричал часовщик в восторге. - Повара? Да что же вы, милейший, раньше этого не сказали! - и он выскочил из-за прилавка. - Мы только что потеряли нашу лучшую повариху. Вот уже две недели, как Гаммельн лишен национальной немецкой пищи.
- Какой?
- Рагу из потрохов, например.
- Я могу приготовить рагу из потрохов, - скромно заменил Трассен.
- Голубчик, - часовщик взял Лео под руку, - если вы, действительно знаете секрет этого блюда, не будем медлить. Проведем испытание на кухне городского ресторана!
- Все очень просто. Хорошо очищенные и промытые потроха домашней птицы посолить и слегка обжарить на сковородке, уверенно декламировал Трассен. - После чего посыпать их мукой и жарить еще несколько минут...
Часовщик запер мастерскую, и они понеслись мимо сокращающихся домов с готическими крышами, мимо сужающихся витрин маленьких магазинчиков, и, если бы не шарканье подошв о тротуары, Трассену могло бы показаться, что это не он бежит по улице, а улица несется мимо, сокращаясь, как детская книжка-гармошка.