Чарли сделал глоток и попытался представить себе, что перенесла Бернадетт, прежде чем смерть проявила к ней милосердие. Слеза скатилась по его щеке, и он смахнул ее. Слеза была для него самого, как и для его мертвого любовника.
Жар солнца разбудил Чарли. Он открыл глаза и уставился на море, недоумевая, почему он снаружи. Рядом с Чарли стоял стул. На секунду после пробуждения ему показалось, что он краем глаза видит Бернадетт, которая сидит рядом с ним и смеется так, как она смеется, освещая любую комнату, в которой она находилась. Затем Чарли вспомнил события в особняке и подавил рыдание.
Шесть лет назад Батист познакомил свою четвертую жену с высшим светом Батангана. Чарли был очарован ее элегантной красотой и теплой улыбкой, но он знал, что она неприкасаема, и вскоре забыл о ней. В течение следующих нескольких лет он издалека видел Бернадетт на государственных обедах и на вечеринке или двух. Он вспомнил, как ее беременность наполнила ее лицо материнским сиянием и как она улыбалась, глядя на Альфонса. Но она не улыбалась, когда он был с ней наедине в первый раз.
Чуть больше года назад госсекретарь устроил вечеринку для высокопоставленного лица из Ганы. Чарли наскучила компания, его раздражал шум, и он устал от всего, что происходило. Лестница вела на пляж из патио дома секретаря. Чарли двинулся вдоль берега и обнаружил Бернадетт сидящей на толстом бревне, которое вымыло приливом. Было темно, и ни лунный свет, ни окружающий свет из дома не были достаточно сильными, чтобы пробиться сквозь тени, скрывавшие лицо Бернадетт. Когда он подошел ближе, Чарли увидел слезы, блестящие на ее черных щеках, разбитую губу и опухший глаз. Темнота и поврежденное лицо Бернадет не позволили Чарли сразу узнать ее, иначе он бы сбежал. Бог знал, что Батист сделает с мужчиной, оставшимся наедине со своей женой. К тому времени, когда он понял, кто она такая, голова Бернадетт уже лежала у него на плече, и ее слезы увлажняли его рубашку.
Бернадет отказалась от доброты и теперь встретила кого-то нежного и сострадательного. Когда она перестала плакать и начала ясно мыслить, Бернадетт осознала угрозу, которую она представляла для Чарли. Она поблагодарила его, сжала его руку и оставила одного на пляже. Но затем, месяц спустя, когда президент был в Лас-Вегасе, играя в азартные игры и занимаясь блудом, Бернадетт увидела Чарли на гала-вечере во дворце Батанга, единственном роскошном отеле страны. На этот раз она потеряла из-за него свое сердце.
Сначала Чарли сопротивлялся своему желанию быть с Бернадетт, потому что он не хотел, чтобы его разрезали на мелкие кусочки цепной пилой или медленно превращали в барбекю паяльной лампой - два из любимых метода казни президента. Но Чарли никогда раньше не был влюблен, и он был ошеломлен глубиной его чувства к этой прекрасной заблудшей душе. Они начали встречаться в номере отеля, который Чарли снял под вымышленным именем. Во время их первого свидания Бернадетт призналась, что всемогущий правитель народа Батанган был отнюдь не в мешке. Чарли узнал, что Батист винил Бернадетт в своих многочисленных неудачах в постели и бил ее, когда не мог выступать. Избиения стали настолько сильными, что она начала опасаться за свою жизнь.
Бернадетт и Чарли говорили о побеге и совместной жизни, хотя им следовало знать, что роман и их мечты безумны. Но влюбленные теряют связь с реальностью. Чарли никогда не спрашивал себя, как их свидания могли остаться незамеченными в стране, где все были шпионами, а единственным человеком, который, скорее всего, мог стать объектом слежки, была жена верховного правителя. Теперь Чарли знал, что Батист всегда знал о каждом их движении.
Чарли тихо плакал, задаваясь вопросом, как могло случиться, что такой замечательный человек, как Бернадетт, умер. Когда он исчерпал свои слезы, он закрыл глаза, откинул голову назад и почувствовал солнце на своем лице и ласку морского бриза. Волны омывали каменистый пляж под его квартирой каждую минуту каждого дня. Мир продолжал свой ритм, и Чарли был жив, чтобы наслаждаться этим. И пока он был жив, у него был шанс выжить и отомстить за свою потерянную любовь.
Глава 3
Через несколько дней после побега из особняка, чуть позже восьми вечера, Чарли шел сквозь сгущающуюся толпу Уотерсайда. Мрачный воздух был наполнен конкурирующими ритмами местных барабанщиков и радиоприемников, ревущих хип-хопом и африканской светской жизнью. Дым от костров клубился в ночное небо. Костры разводили перед полуразрушенными лачугами из гофрированного олова и прочего хлама. Они были сложены друг против друга возле открытых коллекторов. Женщины, завернутые в ткань цвета радуги, продавали рыбу, только что выловленную из каноэ рыбаков, в то время как другие торговцы сидели на низких стульях рядом с небольшими грилями и продавали жареный батат.