На пятый день погони лес вновь начал меняться, осины и березы исчезли и их место заняли исполинские дубы и вязы — предвестники границ Ииэс-Миила.
— Завтра надобно будет свернуть на запад, — сказал ассасин. Сегодня он чувствовал себя существенно лучше, нежели в предыдущие дни.
— Отсюда до эльфийских владений не менее трех поприщ, можно пройти и дальше на юг, — ответил орк. — Хотя вряд ли сумеем оторваться от погони. Ведь они ведают, что мы идем к границе Дормира.
Беглецы заночевали на нижней ветке огромного дуба. С рассветом они тронулись на юго-запад. Но в этот раз удача отвернулась от них: гам погони раздался прямо перед ними. Преследователи без труда разгадали их намерения. Орку и ассасину пришлось свернуть и опять продвигаться на юг.
Чаща окрест окончательно обратилась дубравой. Солнечные лучи даже в полдень не могли пробиться сквозь плотную завесу ветвистых крон и под сенью деревьев царил мягкий полумрак.
Подлесок почти исчез, также как и звериные тропы. Окружавшее их пространство сделалось мрачным и неестественным, в нем явственно ощущалась угроза и присутствие таинственного колдовства.
Дрогг проснулся, когда покров ночи еще скрадывал почивавшую землю. Лишь на восточном крае горизонта забрезжила блеклая полоса рассвета. Заслышав шорох, произведенный поднимающимся орком, ассасин тотчас открыл глаза.
— Сейчас подкрепимся и двинемся дальше, — сказал Дрогг, нашаривая подле себя тушку убитой вчера птицы.
Однако короткий свист стрелы нарушил их планы. Позади орка послышалось хриплое бульканье. Дрогг повернулся к ассасину: тот был уже мертв — из его горла торчала длинная тонкая стрела с белоснежным древком и точно таким же оперением.
Орк вскочил, стискивая рукоять тесака, и уставился в ту сторону, откуда только что прилетела смерть ассасина.
Небрежно опершись на могучий ствол и держа наготове еще одну стрелу, в пятнадцати шагах от орка стояла хрупкая рыжеволосая эльфийка (вернее сказать, альвийка, ибо жители Ииэс-Миила сами себя именовали альвами).
— Он умер быстро, но ты можешь не надеяться на подобную кончину, дружок, — медоточиво улыбнулась она.
Эльфы люто ненавидели своих дальних родственников — орков и при первой возможности истребляли их самым жестоким образом. Орки всегда отвечали взаимностью остроухим лесным родичам.
Дрогг глухо зарычал и, подобравшись, изготовился к прыжку.
— Вы, орки, такие предсказуемые, — губы эльфийки растянулись еще шире, — можешь не рассчитывать погибнуть в схватке. Я отведу тебя к гаэлсэ, и уж тогда ты насладишься собственной смертью сполна.
Орк рванулся вперед, но лесная жительница опередила его, она выстрелила, одновременно произнеся короткое заклятие, и выпущенная ею стрела обернулась мерцающей изумрудной сетью. Дрогг прянул в сторону, но избежать встречи с ловчей снастью не сумел. Магическая паутина сбила его с ног и в мгновение ока опутала с ног до головы.
— Вот видишь, все твои попытки сопротивляться тщетны, — эльфийка подошла и присела на корточки возле головы Дрогга.
Орк прорычал в ответ проклятие.
— Меня зовут Норисэ, дочь Фарисэля, — представилась она, продолжая улыбаться, — а тебя как зовут?
Дрогг промолчал.
— Не хочешь — не говори, — пожала плечами альвийка и провела ладонью над сковывавшими ноги орка тенетами. Те послушно свернулись, высвободив нижние конечности Дрогга.
— Пойдешь сам. Не мне же тебя на закорках тащить, — пояснила рыжеволосая жительница Ииэс-Миила и дернула орка за плечо.
Из глубин леса возник еще один эльф и, молча, помог Норисэ поставить Дрогга на ноги.
Они двинулись в путь, но уйти далеко у них не вышло. Умиротворенный шелест дубравы пронзили неистовые боевые кличи, и из-под сени деревьев выскочило около десятка варваров и двергов. Орк успел заметить, что все они помимо кольчуг облачены в дорогие фалдоны из редких тканей, кои обыкновенно носили богатые ярлы. Домыслы Дрогга подтвердились, они с Рахтаром всего лишь послужили приманкой в охоте на альвов.
Эльф успел сразить одного из нападавших стрелой, а после обнажил имевший двойной изгиб меч.
Остроухие лесные жители телом слабее людей и посему стараются избегать рукопашных схваток, предпочитая поражать врагов из луков. Несмотря на природные ловкость и скорость, сородич Норисэ быстро пал на землю кулем изрубленной плоти. Саму же эльфийку варвары явно жаждали захватить живьем. Она сражалась яростно, точно волчица, защищающая потомство, и сумела ранить двоих нападавших. Но вскоре из-за деревьев появился высокий старик, закутанный в медвежью шкуру и сжимавший в руках посох, увенчанный вырезанной из дерева волчьей головой. Годи ткнул навершием жезла в направлении эльфийки, прочитав лаконичный гальд, и та грянулась наземь. На нее тут же навалилось полдюжины воинов, споро связав ее по рукам и ногам.
После того, как краткосрочная схватка завершилась, из чащи стали появляться все новые приспешники конунга — в основном ярлы, хускарлы и дверги — все при оружии, в бехтерцах, кольчугах и рогатых шлемах. Немало среди сей толпы попадалось и совершенно нагих берсерков. Кое-где меж воинами мелькали фигуры челяди, сопровождавшей своих господ. В ногах у людей и гномов трусили волки. Наконец, на прогалину, где находились плененные Дрогг и Норисэ, вышел немолодой высокий воин, чьи посеребренные сединой волосы выделялись несвойственной для жителей Сарминхейма темнотой. Его голову покрывал инкрустированный самоцветами шлем с ветвистыми оленьими рогами. Обтянутый кольчужным полотном торс конунга скрадывал плащ из шкуры йети, отороченный мехом снежного тигра и скрепленный на правом плече золотой фибулой в виде бродэкса Магхора.
Правителя Сарминхейма сопровождали трое годи и двое увешанных оружием торлов. Чуть позади могучих гридей орк увидел невысокую рыжеволосую женщину с нескладной фигурой и некрасивым одутловатым лицом. Одета она была в простой шерстяной плащ. В отличие от годи придворная вельва не имела посоха или каких-либо иных колдовских атрибутов.
— Славная добыча, — цокнув языком, конунг окинул эльфийку маслянистым взглядом, — надругаемся над ней, а после освежуем.
Норисэ злобно зашипела. Ярлы, окружавшие Фандара, разразились глумливым хохотом.
— Уведите ее, — махнул рукой прислуге владыка Сарминхейма, а потом обратил свой взор на Дрогга, — охота только началась, орк. Сейчас мы освободим тебя от пут, и ты сызнова получишь шанс добраться до Дормира. Вестимо, буде избежишь эльфийского плена.
Дрогг промолчал, пристально глядя прямо в глаза Фандару. Возраст конунга составлял чуть более пятидесяти лет. Он обладал правильным открытым лицом, на котором наличествовало всего лишь два тонких шрама. Сие могло означать, что Фандар — крайне умелый и удачливый воин, вышедший невредимым из множества поединков, схваток и стычек. Либо то, что велеславный правитель — отъявленный трус, предпочитающий бегство честному бою.
— Дабы тебе не блазнилось погибнуть прямо сейчас, — продолжил конунг, — скажу, что ты не единственная наша привада.
Фандар развернулся и приказал:
— Покажите ему остальных орков!
Толпа ярлов, двергов и хускарлов, сейчас уже насчитывавшая около двух сотен, расступилась, и прислужники конунга вывели вперед пятерых орков со связанными за спиной рукам — четверых мужчин и одну женщину.
— Освободите его, — повелел Фандар.
Двое челядинов проворно подбежали к лежавшему на земле Дроггу и торопко распороли скрамасаксами сдерживавшую орка сеть. Несколько воинов придвинулись ближе на тот случай, если освобожденный вздумает чудить.
Разрезав веревки, слуги конунга поспешили удалиться. Потянувшись, Дрогг медленно сел.
— А теперь беги прочь, орк! — осклабился конунг и, повысив голос, обратился к стоявшим окрест:
— Лучники, покажите, что мы не собираемся шутить!
Несколько воинов из толпы вскинули луки. Не дожидаясь, пока они выстрелят, орк юркнул за ближайший ствол и бросился наутек. Солдаты конунга в самом деле спустили тетивы, и Дрогг чудом ушел от стрел, нацеленных ему в спину и ноги. Следом за орком, дабы заставить того почаще шевелить ногами, спустили волков.