— Я, наверное, последую твоему примеру и выброшу свой мобильный. Это невозможно! Мать звонит по десять раз на дню. Цивилизация меня доконает. — Стейси роется в сумочке, пытаясь выключить жалобно стонущий аппарат.
— Знаешь, возможно тебе стоит быть поласковей. Хотя бы с родственниками, — насмешливо говорю я. — В конце концов, семейные связи могут оказаться полезны.
— О, Майки. Обожаю, когда ты так циничен. — Она оглядывается и поднимает пушистый воротник.
— Я пытаюсь говорить доступным тебе языком, — отвечаю я.
— Семья, семья… Знаешь, лучше бы ты, а не моя назойливая матушка, намекнул, что тебе не хватает моей любви, — тянет она, зевая, и приближается, чтобы поцеловать меня в щеку. Я с готовностью обнимаю её за талию.
Мы стоим возле входа в «Асторию». С неба падают первые крупные хлопья снега; Стейси бросает курить — очередная блажь, — поэтому я тяну последнюю за вечер сигарету и смотрю, как она зябнет и кутается в искусственный мех.
— Замолви за меня словечко, если решишь вступить в партию зеленых.
В ответ она фыркает и морщит покрасневший от холода нос.
— Ты только посмотри, — кивает куда-то в сторону. Прослеживаю направление её взгляда. Прямо к нам, в обнимку, направляются Джим и Кэндис. Они останавливаются, Джеймс кивает в приветствии, в то время как Кэндис недвусмысленно виснет у него на плече и показывает полное пренебрежение нашей встречей.
Стейси сухо здоровается, и я, спохватившись лишь прочитав «Привет» по ее губам, протягиваю руку.
— Ну, мы пойдем… — неуверенно говорит Джеймс. Кэндис демонстративно молчит. Пару секунд спустя они скрываются за дверьми ресторана.
Я совершенно отказываюсь понимать происходящее. Какая муха её укусила? Держу пари, я снова не заметил какой-то своей оплошности, но я в жизни не поверю, что Кэндис переживает за то, как я поступил с Клэнси. Я оборачиваюсь к Стейси с немым вопросом в лице.
— О, Майк, не обращай внимания.
Я не обращаю внимания. Мне расхотелось идти в ресторан, только и всего. Достаю и подкуриваю еще одну сигарету. Ненавижу все эти заморочки, а еще больше ненавижу теряться в догадках.
— Не знал, что они встречаются.
Признаюсь, со всеми командировками я немного выпал из жизни, но всё равно обидно, что Джим как друг и напарник не обмолвился об этом и словом.
— Встречаются? О, нет, Майкрофт, ты стал свидетелем отвратительной актерской игры.
Похоже на то.
— Тебя, как я вижу, это не удивляет?
— Я смотрю этот спектакль каждый день. Не бери в голову. Пойдем внутрь.
Я хмыкаю: ей как всегда удалось меня заинтересовать.
— О, Господи!
Вздрагиваю и оборачиваюсь на возглас Стейси.
— Перестань верещать, это всего лишь я.
— Шерлок, — зло говорю я, моментально выходя из себя. — Что ты забыл в Лондоне?
Он с шумом втягивает морозный воздух, видимо, набираясь терпения перед выволочкой, которую, он знает, я ему устрою.
— Дело, братец, де-ло, — отвечает он со смешком, ожидая, что это усмирит братский гнев.
— Сейчас же отправляйся домой.
— Следующий поезд только утром, — раздраженно бросает он.
Внезапно Стейси решает выступить в качестве миротворца.
— Ладно, перестаньте кусаться и вспомните о приличиях, — говорит она.
Шерлок пожимает плечами.
— Приличия, кому нужны приличия.
Я все еще сверлю его взглядом, но в итоге приходится согласиться с доводами разума: раз уж он здесь, ничего не поделаешь.
— Иногда я жалею, что уехал из дома, — бурчу, выбрасывая истлевшую сигарету.
— Не могу сказать того же, — говорит он тихо и вскользь и тут же, опережая мою реакцию, обращается к Стейси:
— По какому поводу маскарад? — спрашивает, кивая на огромные, на пол-лица, солнечные очки.
— Много будешь знать…
Шерлок, кажется, не слушает, оглядываясь куда-то в сторону.
— Тот малый наблюдает за вами с самого моего прихода, — говорит он, обращаясь больше ко мне.
— Репортёр. Идемте внутрь, — тут же решает Стейси. — Нет. Нет-нет-нет. Я знаю этот взгляд. Шерлок Холмс, ты пойдешь с нами и поешь как нормальный человек, — не допуская возражений, отрезает подруга.
Он страдальчески закатывает глаза, но всё же следует за нами внутрь.
***
— Как ты узнал, что мы здесь? — спрашивает Стейси, вертя в руках вегетарианское меню.
Поджимаю губы. Начало разговора явно не вдохновляет.
— Учуял запах «той самой» туалетной воды и не нашел в шкафу его лучшего костюма. Поэтому справедливо решил, что он направился в самый дорогой ресторан Лондона. Мой братец ужасающе постоянен в своих привычках.
Ты, маленький сопляк, перестань говорить обо мне в третьем лице.
— Той самой туалетной воды?
— Женщина, я только что рассказал, как раскусил самого Майкрофта Холмса, а тебя интересуют какие-то духи!
— Стейси, милая, не возражаешь, если я не последую твоему примеру и закажу мясо? — спрашиваю я, напрочь игнорируя брата.
— Что ты, — отмахивается подруга, — было бы жестоко лишать тебя удовольствия полакомиться вырезкой маленького невинного барашка…
— Спасибо, дорогая. Я ценю твою терпимость. А ты, — обращаюсь к Шерлоку, — мог не сочинять этой сказки, тем более, что нужного впечатления она не произвела. Ты прослушал автоответчик, только и всего.
Шерлок щурится, а затем продолжает как ни в чем не бывало:
— Конечно автоответчик. Заглянув в шкаф, я остался приятно удивлен. Кажется, мой брат так и не сумел влезть в свой лучший костюм.
Я решаю не искушать судьбу и заказать вегетарианские каннеллони.
Стейси фыркает.
— Он же худой как щепка.
Мысленно корю её за то, что повелась и подхватила эту тему.
— Да, но этого недостаточно, — ухмыляясь глядя на меня, отвечает ей Шерлок.
Я спокоен. Я чертовски спокоен. Я самый спокойный старший брат в этом гребаном городе.
— Шерлок, милый, придержи шутки о моем перфекционизме, тем более, что они давно устарели.
— Разве? — пожимает плечами Шерлок.
Мы делаем заказ. Стейси просит подать «самый лучший стейк», надеясь впихнуть его в Шерлока. Держу пари, ей это удастся.
— Стейси, — говорю я, когда она заказывает вино на троих, — не уверен, что спаивать моего брата — хорошая идея.
Мы оба смотрим на Шерлока. Тот сидит, задумавшись, явно не обращая внимания на нас и происходящее.
— Пусть пьёт. Я буквально слышу, как вертятся шестеренки в его голове. Ты ведь тоже слышишь этот назойливый скрежет? — усмехается она.
— Жаль, что твои шестеренки уже давно не радуют своим движением, — парирует Шерлок.
Стейси вскидывает брови и накрывает руку Шерлока ладонью.
— Верно, Шеза. Не переживай: ты самый умный юнец в этом зале.
С удовольствием смотрю, какой эффект произвела подколка Стейси.
Несколько минут, пока мы в тишине ковыряемся в закусках, я обдумываю произошедшее у входа, бросая короткие взгляды на занятый Джимом и Кэндис столик. Судя по полному равнодушию Стейси, она имеет абсолютное представление о том, что происходит.
— Какая отвратительная актерская игра, — говорит Шерлок, заметив объект моих взглядов.
— Думаешь? — интересуется Стейси.
— Судя по всему, блондину интереснее наш столик, чем его спутница.
— Ой, да ты что? — скороговоркой щебечет Стейс, тотчас оборачивается, внаглую, и встречается взглядом с Джеймсом. — Изумительный соус к поленте, правда, Майк? — отрезает она.
— Даже не представляю, из чего он.
— Некоторые рецепты должны держаться в тайне, не находишь?
— Да, но иногда эта тайна мешает насладиться всеми оттенками вкуса.
— Ваш секретный язык не такой уж секретный, — раздраженно перебивает Шерлок.
— Я лишь переживаю, что твоя гениальная голова не выдержит наших разговоров.
Смеёмся. Шерлок строит кислую мину, и мне становится совестно.
— Ладно, Стейс. Объясни наконец, что происходит.