Стейс подзывает официанта и берёт с разноса три оставшихся бокала шампанского. Передаёт их Грегу, затем говорит что-то ещё, и официант, метнувшись, приносит бутылку.
— Кто откроет шампанское? — спрашивает она, подходя к нам.
К моему удивлению и неожиданности, её голос звучит по-привычному низко и устало.
— Давай я, — говорит Грег, ставя бокалы на стоящий у стены высокий столик.
— Давай, потому что, доверь это Майкрофту, и в криминальных сводках напишут, что я умерла от удара бутылкой — так он на нас смотрит.
— Рад, что ты вообще помнишь о моём существовании, — цежу я.
— Да. Вообще-то, мы тоже здесь! — восклицает Лиззи, смеряя парочку удивленным взглядом.
— О, и Джеймс здесь, — едва взглянув на парня, заключает Стейси.
Тот стоит, будто проглотив палку, опустив руки по швам и сжав кулаки. Со стороны это похоже на гнев и нерешительность одновременно. Я ожидаю, что Стейси прибегнет к привычному сарказму, одарив его едким «А где же миссис Мэнсфилд?» или ещё более невежливым «Я думала хотя бы в следующем году не обозревать тебя на своем горизонте», но она радует равнодушным молчанием, помогая Грегу справиться с розовой фольгой на горлышке запотевшего Дом Периньон. Я начинаю подозревать, что именно его присутствие избавляет нас от уколов её доброты.
Раздается глухой звук вызволенной на волю пробки. Грег ставит бутылку на стол, рядом с бокалами, и, вытерев руки о полотняную салфетку, протягивает Джиму раскрытую ладонь.
— Грег, — представляется он, очевидно решив снять ставшее заметным даже ему напряжение.
Все происходит слишком быстро. Джим бьёт по протянутой ладони, и прежде, чем Грег успевает среагировать, я выступаю вперед, закрывая его собой, и, не дожидаясь, отвожу Мэнсфилда в сторону.
Стейси что-то быстро говорит Грегу. Краем глаза я вижу, что она держит его за запястье.
К нам подходит Джереми.
— Разберетесь сами?
— Всё нормально, — говорю я, сжимая локоть опешившего Джима. — Мы просто поговорим.
— Что ты устраиваешь? — спрашиваю я, как только Джереми уходит. — Господи, посмотри на себя. Ты взрослый человек, а ведёшь себя как придурок.
— «Гре-ег», — дразнит он. — Что это за хлыщ? Думает, может нацепить рокерский прикид и заявиться сюда как ни в чем не бывало? И Стейси повелась на этого сопляка, ты видел? Они пришли вместе, это она его привела?
— Еще слово, Джеймс, и мне придется забыть о том, что мы друзья. Он пришел со мной, слышишь? А ты устраиваешь сцены, как гребаный школьник.
— С тобой? — Он смотрит немного недоуменно. — Так это ты их свел?! С тобой… В смысле вместе?
— Именно в этом смысле, — говорю я, не забыв добавить в голос металла. — У него столько же видов на Стейси, сколько у тебя на Джереми.
Я отпускаю его локоть. Он обдумывает сказанное, закусив губу, смотря куда-то мимо меня.
— Я извинюсь, — придя в себя, довольно прохладно говорит он.
— Не нужно, я извинюсь за тебя, тем более, что Стейси наверняка все объяснила. Не порть ей вечер, если не настроен вести себя как мужчина. Ты совсем теряешь голову, Джеймс, — сожалею я напоследок и оставляю его одного.
***
— Я мог сам о себе позаботиться, — тихо говорит Грег.
— О, ну разумеется, я в тебе и не сомневался, — отвечаю я, понизив голос.
— Не знал, что ты умеешь решать вопросы иначе чем кулаками.
— Я тоже, — отвечаю я, вызвав его искренний смех.
Стейси смотрит на часы и тут же беспокойно хватает бокалы.
— Почти двенадцать. Так, держите. — Она суёт нам шампанское, пока Джереми подливает напиток в их с Лиз опустевшие бокалы.
— Ещё чуть-чуть, и я не смогу стоять ровно, — возмущается Элизабет — и действительно оступается, делая шаг от своего парня.
— Я тебя подержу, — отвечает Джереми, под наш смех вкладывая бокал в маленькую ручку девушки.
Неожиданно почти весь свет в зале гаснет. Слева от нас прошмыгивает какая-то фигура. Грег вздрагивает, но, обернувшись, не видит никого рядом.
— Это официант, — говорю я, наклоняясь к его уху, и он снова дергается.
— Боже, ты меня напугал. Куда делся свет?
— Всё нормально.
— Не отходи никуда, — просит он.
Где-то рядом чертыхается Лиззи.
— Псс… Ты наступил мне на ногу!
По залу разносится истерический вопль.
— Нет, подождите! Я не готова, я не готова! — Следом за воцарившейся тишиной раздается всеобщий смех.
— Хаксли, ты никогда не бываешь готова, — басит кто-то.
Новый взрыв хохота.
Внезапно, как по щелчку, включаются боковые прожекторы. Над головами, будто туман над Темзой, застывает белый клубящийся свет. Я наконец вижу Грега и остальных.
Из хрипящих динамиков вырывается раскатистый громовой голос.
— Леди и Джентльмены. Мальчики и девочки. Наступил знаменательный момент, которого мы все ждали. Совсем скоро наступит новый одна тысяча девятьсот девяносто шестой год.
Раздается хрип, щелчок, и голос продолжает:
— Обнимите своих ангелочков и приготовьтесь начать отсчет.
По залу проносится волна гула, и по команде множество голосов начинают обратный отсчет. Я стою, примороженный к месту, наблюдая за тем, как движутся губы Грега.
— Восемь! — Стейси, заметив моё замешательство, пихает меня в бок. Я смотрю на её радостное, мелькающее в лучах рассеянного света лицо, и происходящее представляется сюром.
— Пять!
В этом невыносимом гуле я отчетливо слышу голос Грега и вдруг понимаю, что неосознанно считаю вместе с ним. Я безумно хочу его поцеловать, но какая-то неведомая сила останавливает меня, пригвоздив к ковру. Меня одновременно тянет и отталкивает. «Здравый смысл», — подсказывает голова.
— Три!
Боковым зрением замечаю, как из темноты возникает рука, хватает Стейси, и та, не успев среагировать, ныряет в темноту, скрываясь из вида.
— Два!
Гул голосов становится всё тише. Повисшее в воздухе напряжение давит на слух.
— Один!!!
Зал взрывается радостными криками. Включаются свет, громкая синтетическая музыка, и в самый первый момент я вижу замерших в поцелуе Стейси и Джима. Рядом, не отлипая друг от друга — Элизабет и Джереми. Да и вообще: похоже, каждый в этом зале решил встретить этот год не один.
— Счастливого Нового Года, — громко говорю я, когда наши с Грегом бокалы встречаются.
Он улыбается и осушает бокал до дна.
Я тянусь за бутылкой.
Парочки наконец отрываются друг от друга. К нам подбегает сияющая Стейс, следом за ней плетётся не менее счастливый Джейми.
— Скорей, скорей! — Она подставляет бокалы.
— Боже, я еле стою на ногах, — говорит Грег, но от алкоголя всё же не отказывается.
Джереми, перекрикивая музыку, произносит тост:
— За нас! За то, чтобы этот хренов год оказался лучше предыдущего!
— Золотые слова!
На улице грохочет так, что салютные залпы, даже минуя музыку в зале, эхом отдаются внутри.
— Пойдем посмотрим, — тянет меня Стейси. Мы подходим к окну. Разноцветные снопы искр пляшут на зрачках; я вглядываюсь в её безумную улыбку, силясь разгадать хотя бы эту загадку её характера.
— Этот год будет самым счастливым, — говорит она, прижимаясь ко мне.
— Конечно, милая. Конечно, — отвечаю я, сам не веря своим словам.
Остаток ночи проходит в абсолютном веселье. Мы вшестером не отходим друг от друга, общаемся, как самые близкие друзья, внушаем друг другу радость, надежды, легкость и беззаботность, какой не знали еще пару часов назад. В конце концов мы все высыпаем на улицу, пошатываясь от накатившего счастья, и прощаемся так, будто узнали друг друга впервые и не увидимся уже никогда.
— Завтра я потребую детального отчета, — незаметно для других говорит мне Стейси.
— Перестань, — произношу я одними губами. Похоже, я слишком пьян, чтобы как следует возразить.
Мы расходимся, каждый в свои стороны. Точнее, уходят они, а мы с Грегом так и остаемся стоять, не зная, какую дорогу выбрать, пропуская вперед потянувшиеся от входа парочки.